ТАМ, ГДЕ ЖИВУТ СНЕГИРИ,
или очерк о поездке по маршруту:
Каргополь (Саунино, Ошевенское, Лядины) – Кенозеро – Филипповская;
Кириллов – Ферапонтово – Вологда.
(в пяти частях)

ВЕРШИНИНО

Вершинино – большая деревня, куст состоит из 3-х деревень.
Там есть 3-4 магазина, которые работают допоздна.
Почта, с которой можно позвонить до 17.30.
Асфальт по центру. Машины.

Кстати, после кенозёрской глуши видеть машину было даже как-то странно. Надо же, машина! Уж отвыкнуть успели. Начали выяснять насчёт стоянки. В Административном центре Парка нам сказали, что стоянка за 2 км от населённого пункта. «Вроде, там сейчас никого не должно быть». А просто так, где хочешь, вставать нельзя – оштрафуют. А ещё нам предложили потом утром прийти и за стоянку заплатить. Баня у них 500 р. стоит.

Но потом всё у нас устроилось как нельзя лучше. В Вершинино помимо Адм. центра есть ещё один дом Парка - Дом Евсеева. Это на Погосте, можно у местных спросить. Напротив этого дома живёт Галина Анатольевна, она, вроде, и заведует им. Дом стоит на самом берегу. Там есть кострище и нам там разрешили палатку поставить. Так что как нельзя лучше устроились. А потом ещё и с дирекцией парка познакомились – оказывается, они после нас на Порженском были. Ну, надо сказать, что контактом этим мы вполне довольны остались, дирекции спасибо.

Попытались выяснить, можно ли взять лодку напрокат. В общем, как нам сказали, за 1000 руб. до 3 чел. могут повозить по интересующим деревням с заходом в них. В частности, Сергей Тарасов из дер. Погост этим занимается. Он может и до Горбачихи довезти. А ещё можно на лодке Парка туда добраться. У парка есть катер. Кажется, он 500 р. в час стоит.

Вечером, устроившись на стоянку, пошли на вершину, к храму свт. Николая Чудотворца (Прим: на самом деле это - часовня - М.З.).
Вид как на картине Левитана «Над вечным покоем». А на поле рядом коровы паслись и лошади были.

В храме этом службы бывают, но только когда поп приезжает, своего нет.
Ещё на Погосте есть кирпичный храм, он сейчас восстанавливается.

Из Вершинино утром ходят две маршрутки: Вершинино-Плесецк 5:00. Заезжает в Почу. В Плесецке в 9:30. По этому маршруту ходит две машины: «буханка» и Соболь. Соответственно, в них можно и не влезть, особенно если вас несколько человек. Поэтому можно заранее договориться с водителем. Ходит также почтовая машина по пн, ср, пт в 9:30 от почты в Вершинино до Нижнего Устья Обратно: на Н.Устье маршрутка выезжает из Плесецка в 13 или 14 часов. Вершининская на обратном пути заходит в Почу часов в 16.

Хотя погода стабильно всё больше ухудшалась, на следующий день мы решили переправиться на другой берег и пройти в Шуйлахту. Надо сказать, что тут была проявлена, можно сказать, здоровая ненормальность: вроде, дождь льёт, казалось бы, куда уже? И, тем не менее, следующий день, по всеобщему признанию, оказался самым насыщенным.

Пятница, 22 июня
( начало войны 1941 г. и переход от лета к зиме)

НЕМЯТА

Итак, договорившись с дедком из соседнего дома, в 8 часов в два захода (по 2 и по 3 человека) мы оказались в Немяте, напротив Вершинино. Почти непрерывно шёл моросящий дождик, так что вскоре благодаря высокой траве из сапог можно было выливать воду.

В Немяте есть часовня. А от деревни один дом остался.
Часовня по обшивке действительно вся граффити изрезана (как Афанасьев пишет). Только з/к тут, думаю, совсем даже ни при чём. Пока мы с Костиком разглядывали часовню, тщетно пытаясь спрятать себя и рюкзаки от моросящего дождика под узким навесиком над крыльцом, приехала с того берега остальная часть группы.

Сложив пять рюкзаков под указанный навес, под зонтиком Костика начали читать утренние молитвы, которые с утра в спешке не успели прочесть. Кстати, как раз в этот день и праздник был в Москве на приходе, св. прав. Алексия Мечёва. Да, интересный какой-то день начинался...

Пошли вдоль берега к Захарову. Когда снимали оттуда немятинскую часовню, то благодаря моросящему дождику создавалось впечатление, что это просто какие-то пейзажи из фильмов Тарковского!

 ЗАХАРОВО

Один дом жилой, живет там женщина. Решили мы уточнить дорогу до Минино. Подобные расспросы вызвали у неё неподдельное удивление, т.к. погода была, мягко сказать, не самой лучшей. «А что, другого времени не могли найти?!» - «Так в другое время нас самих здесь не будет»,- аргументировали мы свое присутствие.

В общем, так. Главное найти тропу. От Захарово (за канавой) надо двигаться вдоль опушки леса на юг — юго-запад метров 300 по этакому полю. Потом от следующего поля это предыдущее отделяет рощица из 4-5 деревьев. На этом следующем поле нужно свернуть направо (на запад), и там есть бревенчатый мостик и проход на другое поле, заросшее сосенками. Ну, а там уж и дорогу найти несложно. В паре мест нужно переходить болотца, так что желательно быть в сапогах.

…Наконец показалось очередное болотце, а за ним – какая-то деревянная постройка и столб ЛЭП. Ещё 7-10 минут, и мы вышли к речке Шуйке (по ней и залив называется Шуйлахта) и мосту через неё. Мост этот на ряжевых опорах, частично разрушен, но вполне проходим.
Сразу за ним на пригорочке – деревня. Ершова На карте не обозначена, а находится в самом конце лахты, как сразу за полуразрушенным мостом на ряжевых опорах через речку Шуйку. Там есть дома 2-3 жилых. Если идти не в Минину, а дальше по берегу, то будет деревня Печихина.

МИНИНА

Пройдя через Ершову, метров через 100-150 мы подошли к 2-м часовням XIX века. Часовни на реставрации. Поменяли главки. А одна главка, старая, лежит под деревом… Такое впечатление, что это просто какой-то символ разрушения старой русской культуры. Обломки. Не дерева, а культуры.

Там, на стене одной из часовен, помимо множества инициалов, было вырезано и весьма недвусмысленное граффити постыдного содержания. На стене часовни. Интересно, какой жизни достоин народ, который сквернит свои храмы? И что ещё жаловаться, что все спились, вымерли и поля не пашут?

Сама деревня Минина находится ещё метров через 150 далее, в неё мы не ходили. Издалека видели только, что там есть телефонный аппарат, который работает от карточек: по всему, жилая. Потом узнали, что живёт там Чебурашкина Наташа с 7-ю детьми, а у них есть 2 коровы и телёнок.

ФЕДОСОВО

Двинулись обратно, в сторону Федосово. Не доходя до деревни прямо у тропинки течёт родник. Напротив Федосово — Глазово с прекраснейшей часовней Сошествия Св. Духа. Идём тропой. Наконец завиднелась пара каких-то домов. Проходим мимо одного, похоже, жилого. И тут на крыльце показывается женщина.

— Здравствуйте. А вы куда путь-то держите?
— В Рыжково идём, да ещё в Федосово хотим попасть.
— Так это и есть Федосово. Заходите, чайку попьёте.
От такого предложения мы отказаться никак не могли, и немедленно прошли в гостеприимно открытую хозяйкой калитку. С облегчением поставив в прихожей рюкзаки, сняв мокрую обувь и выжав носки, мы прошли в комнату.
— Зовут меня Екатерина Ивановна. А вы откуда будете?
— Из Москвы.
Представились.
— В Каргополе были 3 дня, сейчас от Морщихинской идём.
— Да, летом-то тут частенько туристы ходят, но в этот год вы первые тут. Вы проходите, смотрите, что хотите, а я пока тут самовар поставлю.

Мы прошли. При входе – печь, запечек: как бы место кухни. Дальше – 2 комнаты. Очень чисто, уютно. На полах половики. Кошка есть; толстая, окотиться собралась. Сели на скамейку да на диван, а хозяйка всё с самоваром возится, периодически заглядывая в комнату и рассказывая. Наконец, сели чай пить. Да уж, чай из самовара – это тебе не из пакетиков, можно и 5 кружек зараз выпить!

Разговор был, конечно же, очень интересным. Собственно, Екатерина Ивановна рассказывала про то, как раньше жили здесь – и до неё, и при ней. Перед нами был человек, который не потерял связь поколений, и через свой рассказ понемногу давал почувствовать эту связь и нам. Не знаю, можно ли передать это на бумаге? …Вообще, к описанию встречи в Федосово приступаю с каким-то даже волнением.

Эта встреча сделала весь тот день – 22 июня – пожалуй, самым значитель-ным за всё наше путешествие. Не будь этой встречи, мы не получили бы той цельности впечатлений, обладателями которой стали благодаря встрече с Екатериной Ивановной.
После беседы с ней поход наш получил как бы какое-то внутреннее завершение. Екатерина Ивановна произвела (опишу свой взгляд) какое-то глубочайшее впечатление всем своим удивительным внутренним миром.Простота. Цельность. Прямота. Приветливость. Да гостеприимство, в конце концов. Чистосердечность. Интеллигентность в хорошем смысле слова. Именно, что простота как цельность – значит нет лукавства, гордости. Чистый взгляд на мир, не искажённый гордыней и завистью. Спокойствие, вытекающее из внутренней умиротворённости. Интересны её слова: «Живу я в ладу с собой. Вы знаете, мне иногда кажется, что я счастлива». И это не просто слова были. Она искренно сказала.
И когда про религиозность спросили её, она говорит: «Ну, молюсь каждый день, вот иконы у меня есть. Что тут. Да вот дочь-то у меня одна, так более к этому делу прилежит». А когда уходили, так напоследок и говорит: «Да, если бы все по заповедям жили, так жизнь-то хороша бы была».
Это просто русская женщина.

Вспоминается тут рассказ Солженицына «Матрёнин двор»; есть здесь что-то похожее, только Екатерина Ивановна не отделена внутренне от мира, она просто живёт в нём, т.е. общаясь с людьми, не теряя взаимопонимания, и в то же время не теряя и какого-то совершенно правильного взгляда на мир. В этом есть пример отношения к жизни – просто смотреть на мир.
Просто – значит цельно, без лукавства, которое у нас всё прожигает изнутри, без гордости, которая ослепляет и не даёт видеть и мир, и людей, и себя самого.
Видя такой пример, возникает вопрос: как так честно жить? Ведь этого нельзя получить просто так, не стремясь к этому. Вот, Екатерина Ивановна, учительница, говорит: «Да разве я могу позволить себе когда-нибудь выругаться?» Почему? Да не потому, что тогда будут пальцем показывать, а потому, что лежит ответственность за этих людей, которые получат в противном случае соблазн.
Это ответственность перед… Кем? Вот и пример, как человек стал Человеком. Как хотелось бы тоже стать им. Вот он, пример, которому можно подражать. …Как же мы осуетились, погрязли в чувственности, что не видим этой внутренней красоты? Красоты души человека? Вот где совершенство-то!
Москва кажется сборищем безумцев, зажравшихся и потерявших всякое чувство. Пустыня человеческая. Да, как ни странно, мы ехали на малолюдный Север, чтобы поговорить с людьми, не замутившими ещё в себе человеческий облик. И понимать это начинаешь уже как-то потом. Вроде, разговор-то был простой, естественный. А вот стояло что-то за словами. Громадный архетип какой-то. Образ, т.е. модель, устройства жизни, путь стать человеком. Русским человеком. Самим собой. Господи, не дай ещё в нас погаснуть этому!
Ведь не стоит село без праведника. Да и народ без него не стоит. Не устоит. Может быть, я что съидеализировал, где-то перегнул палку. Но ведь бывает, что мы видим в одном человеке плохое, а в другом – хорошее. А на самом деле, что есть в нём, знает Один Бог. Но и Он по Своей мере даёт человеку видеть другого так или иначе. И иногда отметая плохое и оставляя хорошее, дабы увидели мы, что? в человеке есть человеческого, которое делает его образом Первообраза – образом Божиим.

Но попробую записать внешнюю канву разговора. Связность особенную тут вряд ли можно найти. Скорее, это просто заметки из походного дневника, то, что я успел записать. В Федосово Екатерина Ивановна живёт с 61 года, а сейчас ей 79 уж лет. Есть у неё 5 дочерей, 1 сын, уже 11 внуков и 3 правнука. По профессии она учитель начальных классов, работала в Рыжково, пока на пенсию не вышла. Родом из Ошевенского, там и училась, а потом в Федосово, вот, переехала.

На попечении Екатерины Ивановны – часовня архангела Михаила в Федосово. Реставрировали её не так давно, но снаружи-то хорошо сделали, а внутри на полы сырое дерево использовали, так там огромные щели образовались. Вот, может, поэтому теперь Парк и перестал сюда туристов возить.
А вот часовню в Глазово зато очень хорошо отреставрировали (она на противоположном берегу стоит, напротив – как раз хорошо видно). Соколов реставрировал.
- Раньше деревни-то, конечно, большие были. И порядок был. Старшие, старики, всегда молодёжь наставляли, учили, как правильно поступать, да и сами пример показывали. Деревень немало было, но потом, в советское время, дома начали свозить в Вершинино и в Усть-Почу, потому они такие большие.
- Вершинино ещё называют Кенозеро. Так и говорили: «на Кенозеро поеду», т.е. в Вершинино. Рядом с Вершинино есть гора, Карпова называется. Рассказывают, что раньше, бывало, когда вода невысокая, с противополож-ного берега, от Немяты, можно было по жёрдочкам перейти: так неглубоко было!
- Какие тут интересные места есть? Вот, рядом с деревней Афоносово есть озеро, глубокое. Там вода такая чистая, что на 8 метров в глубину видно. А в Глазово жители—по фамилии Аникеевы все, и я тоже по матери Аникеева. Рассказывают, что Аника был кем-то вроде как хозяином в этой деревне. Строг был очень. В церкви без него служба не начиналась. Мельницу в деревне построил, а вода сверху лилась, от ручья. Ещё рассказывали про Анику, что он смотрел: у кого лошадь была плохо запряжена, так того в лес не пускал. Порядок!
- Училась Екатерина Ивановна в Ошевенском. Кстати, даже в почти соседних деревнях были свои особенности говора. Например, палочка, чтоб тесто месить, в Ошевенском называлась друля, а в Кенозере—мутовка. На Кенозере у домов при входе веранды, а в Ошевенском камень у порога лежит, и называется он плиткой. Так, соседка, например, говорит: «А твоя-то Маша с соседским Иваном всю ночь-то на плиточке простояла!» Общались, они, значит, всю ночь там .
- В деревне матом никогда не ругались (это на мой вопрос). Это последние 10-15 лет все стали. А раньше такого не было. Да и сейчас, разве я, учительница, могу позволить себе выругаться? Единственное ругательство было: в Ошевенске — неприятная сила, а в Кенозере — жидовая мать (почему-то:)).
- А вот местные традиции такие есть. Местное блюдо — «тесто». Это каша из ячменной муки. Её выливают на доску и она затвердевает. А едят с ягодами Делали ещё ржаное тесто и из овсяной муки. А на 20 марта (память 40-ка мчч. Севастийских) пекут тетёрки узорчатые, фигурки такие разные. …
- Трудились раньше много, конечно. Сейчас поля все заросли, а раньше ведь они были на вес золота, считай. После сева староста давал указание, чтобы каждая семья такой-то свой участок расчищала. С огромным трудом их расчищали. Сначала вырубали лес. Он год лежал, а потом подсохшие деревья поджигали. При этом, конечно, не всё выгорало – оставались обгоревшие пни, корни. И их принимались вычищать. Это называлось «полы прятать». На полах сеяли рожь и репу. Потом, когда репа вырастала, её складывали в кучи, а вывозили уже зимой на лошадях по зимнику: дорог-то не было! А те дороги, что были, обязательно поддерживали в порядке, ухаживали за ними. У каждой семьи был свой участок дороги, за которым она должна была следить.
- Во время войны в колхозе всё государству шло, потому даже в деревне (!) фактически голод был. Картошку себе негде было вырастить – ведь все поля были колхозными, своей земли не было. Толкли головки клеверные на «муку». А в колхозе в день давали только по 300-400 г. хлеба на человека.
Так, почаёвничав и обсушившись, мы продолжили путь в Рыжково. А за нами ещё пёс Екатерины Ивановны увязался.

РЫЖКОВО

Довольно большая деревня.
Часовня в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы посреди деревни.
Домов этак 20. И магазин есть. Не знаю, впрочем, по каким дням работает.
Зимует 8 человек, 2 коровы есть.

Нужно было как-то перебираться на другой берег Кенозера, в Усть-Почу. Лодка-моторка в деревне есть у 2-3 человек. Да вот только один, как оказалось, уехал, а у другого бензина не было. А дело было так. Второй дом справа — живёт Николай Васильевич Залежный (1-й владелец лодки) с женой Лидой, но дома его не оказалось. Тогда мы пошли искать Сергея Емельянова да Худякова Володю. Зашли в один дом, и тут «нарвались» на дядю Ваню. Ну, это точно сказать – повезло. В конце концов мы совсем не хуже, чем на моторке, добрались.

Этот мужичок оказался просто уникум! Хотя, может, для тех мест это и вполне обычный человек. Да только обычность его — не пустота горожанина, а простота личности, которая остаётся самой собой. Дядька Ваня нас просто очаровал своей непосредственностью и искренностью. Дядька Ваня, ничтоже сумняшеся, тут же сам отправился к Худякову домой договариваться для нас насчёт лодки. Поговорили они там, дядька Ваня выходит, да говорит, что Володя не соглашается: бензина почти не осталось.
– Давайте, – говорит Ваня, – я вас на деревяшке отвезу.
– А нам ещё говорили, тут Сергей Емельянов живёт. У него нет лодки? – говорим.
– А Емельянова-то сейчас нет.
Ну, думаем, что-то тут, видать, не чисто? Уж не задумал ли дядька Ваня на нас лично подзаработать? И пока он внизу отвязывал лодку, я пошёл в конец деревни Емельянова искать. Подхожу к дому. За калиткой – бабушка, пара коз, куры, собака чёрная лает. Зову бабушку. Та подходит, одновременно унимая собачку, причём так, как будто она стыдится её невежливости по отношению к гостю. – Здравствуйте. А Сергея Емельянова нет? – Нет, уехал он. К сожалению, уехал.

Нет, всё нормально, дядька Ваня всё правду говорит. Бегу к ребятам, залезаем вшестером в большую лодку-деревяшку (раньше на таких сено возили, поэтому лодка длинная и довольно большой грузоподъёмности). А вокруг рыжий Шарик Екатерины Ивановны бегает, который за нами ещё в Федосово увязался.
Дядька Ваня: «Ух, иди отсюда, дурак. Ну, а вы вот вдвоём на вёсла садитесь, ты со мной (Костику), а я огребать буду».
Мы с о. Сергием вдвоём уселись за вёсла, учиться грести :), а Костик с дядькой Ваней на корме — «рулевать». Плыть было километра 2-3, к нашему взаимному удовольствию: дядьке Ване «покомандовать над москвичами» , а нам на него поглядеть да послушать, что он «откалывает» со своеобразным юморком.
Отчалили. Тут бы нам дядьку Ваню попросить нас в Глазово свозить, да не догадались. Медленно проплываем вдоль берега, осваиваясь с вёслами, а чуть подвыпивший, по ходу дела, дядька Ваня всё не унимается и говорит да говорит. – Ты огребай-то, огребай. Я вас, москвичей, научу плавать. Ха, дай над москвичами-то покомандовать! Ух, плыви отсюда! – это он Шарику, который за нами плыть увязался,– Щас веслом стукну. Нам: А он из Усть-Почи-то родом, живёт он там. – А доплывёт ли? – А куда он денется? Уж не раз плавал.
И действительно, Шарик этот так с нами и доплыл до Усть-Почи, от острова к острову. А плыть там немало, километра 2-2,5 будет в общей сложности, не меньше. – А хотите, я вас на какой-нибудь остров завезу, да там и оставлю? Вон, на Устишкин пупок, – поддевает дядька Ваня. – А что это за Устишкин пупок-то? – Да это островок… Где он тут… Да вон там. Говорят, везли какую-то Устинью тут, а ей и пришло время. Так она на этом островке и разродилась. Ну ладно,– даёт кормовое весло Костику, – ты теперь огребай. А здесь глубина большая. Там вон, у берега, 14 м., а кое-где и 100. Не ссы, Маруся, всё болото наше! Я знаю, куда везу.
- Слушайте, а вы вот в Минной-то были, а не страшно-то? В роще-то живёт. – Кто живёт? – Да леший. – Нет, не страшно было. – Переглядываемся и ухмыляемся. Вот куда зашло. Тут и лешие водятся:).– А что он там, живёт? — А как же? Ходит по лесу, пугает. А вот вы ещё вот что. Приезжайте следующим летом, я вас в лес к берёзе одной свожу. Там на ней кап, большу-у-щий. Вот такой! Пять ваших голов сложить — такой будет. — Ну и что? — Ну, как? Я туда каждый год езжу, молюсь. И в этот год был, и на будущий тоже поеду обязательно… Э, огребай, огребай! Вон, видишь, топляк? Раньше-то здесь, до того как парк сделали, лес рубили, молевой сплав был, я и бригадиром был. А топляк-то и теперь плавает.

                                                    Конец части 4

Часть 1     Часть 2    Часть 3    Часть 5