Н.В.Мальцев,
кандидат искусствоведения,
зав. отделом скульптуры ГРМ (г. Санкт-Петербург)

КЕНОЗЕРСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 
ГОСУДАРСТВЕННОГО РУССКОГО МУЗЕЯ

Научная экспедиция по сбору и приобретению произведений народного искусства в Кенозерских деревнях Каргопольского района Архангельской области, руководителем и участником которой был автор настоящего сообщения, состоялась давно. Прошло более 40 лет с того времени, когда были обстоятельно обследованы кенозерские деревни, а также села и вся удивительная область, которую в исторической географии принято называть Каргопольем. Да, не село, не район, а именно область, которой было суждено стать, навсегда войти в историю художественной культуры страны, в историю народного искусства, как одной из богатейших окраинных земель огромной России. Постепенно сложилось представление о Каргополье и, прежде всего, о Кенозере как редчайшем заповеднике, сохранившем и подарившем стране яркие ткани, огромные праздничные полотенца и узорчатые подзоры, затканные сложнейшими геометрическими орнаментами браного ткачества и фантастическими,  вышитыми цветными нитями, исполненными древним по технике двухсторонним (досюльным) швом, языческими по символике и сюжетам сложнейшими узорами… Благодаря поездкам в Каргопольский район Архангельской области, за четыре сезона экспедиции удалось собрать редчайшую, самую полную среди музейных собраний России, во многом обогатившую Русский музей, коллекцию народного искусства и местного художественного ремесла.

Среди сотен предметов узорного ткачества, вышивки, разнообразных предметов крестьянской утвари, изделий из дерева, керамики и металла, приобретенных экспедицией, особое место занимают каргопольские резные и расписные прялки. Прялка  —  древнейшее, известное с неолитических времен приспособление для получения льняных и шерстяных нитей. Прядение было одним из основных занятий местных крестьянок на протяжении всей их жизни, начиная с раннего детства до глубокой старости. для этнографов и историков искусства форма прялки, ее резное и живописное убранство важны не только тем, что были веками связаны с бытом деревни, праздничной и свадебной обрядностью крестьян, но и тем, что именно в форме, облике, мотивах резного убранства этого нарядного изделия наиболее четко проявляются местные, очень древние локальные традиции искусства. При крайне медленной по времени эволюции, изменении формы этого обязательного в каждом крестьянском доме предмета, сохраняются, передаются из поколения в поколение приемы резьбы, цветочной и сюжетной декоративной росписи, мотивы узорочья, порой восходящие к языческим верованиям, к эпохам обожествления сил природы.

Характерно, что для исследователей народного искусства прялка, вывезенная из определенного района, деревни или волости наиболее четко и конкретно указывает на то, какой уровень народного искусства сложился и существовал порой на протяжении нескольких столетий в конкретном селе, деревне или волости. На Русском Севере резная прялка, как правило, изготовлялась в кругу семьи, в среде многочисленных родственников для подарка невесте, дочери, сестрам и молодой жене. Возможно, поэтому деревянное, богато украшенное искусной резьбой изделие никогда не было предметом купли-продажи, не поступало на многочисленные сельские торжки и ярмарки и, что особенно важно, бережно, долгие годы хранилось в доме. Резная прялка за редким исключением никогда не вывозилась из села, не покидала места, где сложились и десятилетиями существовали свои устои жизни, свои особенности быта, верований и связанных с ними празднеств и народных гуляний.

Иные истории, иные легенды бывают связаны с расписными прялками. Они также дарились самым близким людям, также украшали деревенских красавиц во время многолюдных посиделок. Однако изготовлялась расписная прялка в других условиях, мастерами — деревенскими и городскими ремесленниками, как правило, не имевшими никаких родственных связей с будущей владелицей прялки. Авторами изображений пышных вазонов, добродушных львов были также перехожие мастера малярного дела, исполнявшие цветочные росписи, расписывавшие горничные переборки внутри дома, писавшие цветочные гирлянды на свесах и подбоях крыши деревенских изб. Деревенские ремесленники, постоянно жившие в северных деревнях и селах, исполняли нарядные расписные изделия, домашнюю утварь не только по заказам близких, связанных с ними узами родства людей. Они работали и на местный рынок. Их расписные прялки, лукошки, корзинки и другие деревянные и лубяные изделия возами вывозились на весенние и осенние ярмарки, проводившиеся порой за многие десятки верст от деревни, где жил и работал мастер. С ярмарок они развозились по обширному району в деревни, находящиеся нередко в разных уездах и даже в двух и более соседних губерниях. Поэтому связь расписных прялок с художественными традициями, искусством того или иного села, древнего центра народного искусства бывает крайне трудно установить. Сами владелицы расписных прялок в разных районах Русского Севера одинаково называют их ярмарочными.

1960-е гг. — время, когда центральные и областные музеи начали активное экспедиционное обследование деревень. Велся тщательный отбор и приобретение произведений народного искусства на обширной территории Русского Севера. В этот период именно резная прялка с ее малой областью распространения и длительной историей бытования в конкретной деревне или селе служила своеобразным, эталонным произведением, по которому исследователи определяли не только художественный уровень народного искусства того или иного района, но и перспективы работы там музейной экспедиции. Расписные прялки, в свою очередь, могли указать на то, насколько широки в прошлом были художественные, торговые в своей основе, связи той или иной волости с городами и ярмарочными селами края.

…Прибыв в Каргополь, оформив все необходимые для работы документы, экспедиция выехала в Кенозеро. После переполненного автобуса и пыльной, ухабистой дороги  Кенозеро встретило участников экспедиции удивительным покоем. Прибрежные кустарники и леса зеркально отражались в глубоких водах спокойной глади озера. Небольшой пассажирский теплоход осторожно, словно боясь спугнуть тишину, пробирался среди множества заросших кустарниками и хвойными лесами мысов, островов и песчаных отмелей. В просветах леса неожиданно открывались все новые и новые бухты, на возвышенных берегах которых в живописном порядке древней кучной и поуличной планировки размещались деревенские дома и хозяйственные постройки.
 
Приехав в деревню Вершинино, мы сразу же приступили к работе... Первая встреча с деревнями Кенозера, с хозяйками огромных изб с широкими кровлями, подбои которых были расписаны изображениями причудливых вазонов с яркими, сочными цветами, а входные двери в дом украшены изображениями стоящих на задних лапах львов, ошеломила участников экспедиции.

Деталь подзора. д.Вершинино, XIX в.

Но самым впечатляющим оказались ткани. Яркой киноварью горели девичьи юбки с вышитым тамбуром по кумачу белым и цветным узором. На белоснежных юбках и свадебных рубахах, затканных по подолу широченными полосами сложнейшего геометрического узора или заполненных двухсторонней, так называемой  досюльной, вышивкой, и на огромных полотенцах, словно на листах древних манускриптов  или на просторных стенах древних святилищ, разворачивался неведомый мир языческих символов и сюжетов. Под причудливым шатром или ступенчатым храмом торжественно стояла Великая богиня с птицами на руках. Всадники — прибоги, подбоченясь, сидели на волшебных с двумя головами сросшихся корпусами конях. С широких вышитых полотенец смотрели львы и барсы, могучие напряженные фигуры которых заполнял мелкий вышитый узор, где, словно драгоценные камни, живописно размещались квадраты и ромбы, плотно заполненные яркими цветными нитями. И всюду свободные места занимали птицы с процветшими перьями, цветущие кусты, деревья и многоцветные розетки, круги, фантастические солярные знаки. Самих тканей и предметов праздничной одежды, вещей в свое время, в основном в ХIХ в., изготовленных для приданого той или иной невесте, было невероятно большое количество. 

Подол женской рубахи. д.Майлахта, нач. XX в.

Во всех домах из амбаров и чердачных чуланов, из массивных окованных железом сундуков доставалось множество вещей, льняных заготовок тканей «в трубах». Казалось, будто во всех деревнях Кенозера, все женщины, молодые и пожилые, на протяжении всей жизни занимались только тем, что пряли, ткали, вышивали и шили праздничные одежды для невест только одной, именно этой деревни. Однако, полюбовавшись богатством приданого в одной деревне, приобретя необходимое число экспонатов для музейной коллекции, мы переходили в соседнее село, и начинался тот же парад дорогих вышивок, многодельного браного тканья, набивных сарафанов, скатертей, низанных перламутром, речным жемчугом богатых кокошников с массивными многорядными очельями. Крайне редко, но встречались тяжелые белые платки, обшитые по краю поднизью из витых золотных нитей и наполовину заполненные рельефным золотым орнаментом из солнечных вихревых и лучевых розеток, солярных знаков и трав-ных  мотивов, изображенных в таком изобилии, что белая ткань основы становилась невидимой, оказывалась полностью скрытой под плотным золотым узорочьем шитья и причудливых изображений языческих богинь, прибогов, всадников, барсов, львов и птиц с процветшими перьями.

Больше всего дорогих, нарядно украшенных многоцветным узорочьем тканей, сарафанов, женских рубах, широких подзоров и полотенец оказывалось в домах, принадлежавших богатым  немногодетным  семьям.

Полотенце. д.Майлахта, XIX в.

Так, например, в деревне Майлахта в огромном «двужирном доме» у одинокой женщины экспедиции удалось приобрести целую коллекцию. В нее вошли двадцать тканых и вышитых полотенец, множество затканных браным узором девичьих рубах и юбок, вышитых «досюльным» двухсторонним швом, широких подзоров, праздничных скатертей и три шитых кумачовых сарафана, изобильно украшенные многоцветной тамбурной вышивкой. Именно в этих домах, наряду с домоткаными тканями и ручными вышивками, сохранилось большое число предметов одежды и узорных тканей, купленных в городе и на осенних ярмарках в соседних селах и дальних городах.

...Участникам экспедиции приходилось использовать особый такт в общении с владелицами подобных изделий, так как после многочасовых разговоров в том или ином доме можно было приобрести множество привозных вещей и не увидеть предметы  кенозерского  искусства, произведения местных ткачих, вышивальщиц, мастеров набойного дела. В ходе работы экспедиции была использована редкая методика, когда наиболее богатые, перспективные для находок деревни обследовались повторно. И самые редкие, важные для музея, художественно выразительные изделия и ткани находились именно тогда, при повторных посещениях крестьянских изб.

В деревне Зихново нас ждало подлинное радостное открытие. Мы приобрели огромную резную прялку, а через несколько часов нашли и ее мастера Прокопия Прокопьевича Завьялова, 84-летнего старика, одиноко жившего в старом, изрядно прохудившемся, ветхом доме.

Прялка П.П.Завьялова- слева

Прялка, изготовленная мастером в конце ХIХ в., оказалась классическим образцом  кенозерской  резьбы. Ее громадная, массивная лопасть покоится на низкой плавно переходящей в плоское донце ножке. В верхней части лопасть прялки имеет  треугольное, завершенное пятью круглыми  разузоренными городками, навершие. С лицевой стороны лопасть была обильно украшена резным геометрическим орнаментом. Главный мотив резной орнаментики прялки — большой круг, обильно заполненный сегментами с многократно повторенными мотивами расчерченных квадратов и треугольников. для того, чтобы подчеркнуть значительность главного мотива резного узора прялки резчик обрамляет его идущими по кругу мотивами мелких и крупных трехгранных выемок. Таким образом, в середине широкой лопасти оказался разузореный диск, ставший главным мотивом орнаментальной композиции прялки. Вверху и внизу лопасти резчик разместил ленты из повторяющихся мотивов геометрического узорочья — ряды расчерченных квадратов, дуг, зигзагов и больших треугольных фигур с чешуйчатым заполнением. Небольшие лучевые розетки и полурозетки, размешенные по сторонам, сверху и снизу центрального орнаментированного круга, завершают узорное богатство прялки, придают ей особую, праздничную нарядность и выразительность.

На первый взгляд кенозерская прялка, исполненная  в конце  ХIХ в. П.П.Завьяловьим, могла быть отнесена к произведениям русского народного искусства, которые встречаются во многих областях страны, прежде всего на территории бывшей Вологодской губернии. Те же мотивы геометрического орнамента: круги, розетки, расчерченные квадраты, лучевые и лепестковые розетки. Сходны и приемы выемчатой резьбы, исполняемой с помощью остро отточенного ножа. Но это не так. Сходство самое общее и далеко не распространяется на самобытные стороны и стилевые особенности народного искусства, как Вологодской губернии, так и Каргопольского края. Вместе с тем, кенозерская прялка — явление исключительное в орнаментальном искусстве Русского Севера. Среди аналогичных произведений геометрической резьбы, прялок-лопат, широко распространенных в Вологодской иОлонецкой губерниях, она значительно выделяется, прежде всего, своими размерами и строем орнаментального украшения. Ее массивная вытянутая лопасть, сама тяжеловесность предмета подчеркнута малой высотой ножки. Тяжесть лопасти словно подчеркнута, наглядно выражена узором напряженных розеток, украшающих фигурные утолщения ножки. Иная и архитектоника узорного убранства прялки. Орнамент на лопасти размещается таким образом, чтобы всемерно выявить, подчеркнуть тяжеловесность предмета, создать впечатление величавой монументальности, усилить приземистость резного сооружения. Возможно поэтому, главный, центральный мотив узора — заполненный диск размещен в нижней части лопасти....

Слева: 1-Кенозеро; 2, 3 - Коневская волость, С.Я.Тараканов, нач.XX в.	Левая прялка - мастер И.И.Врагов, XIX в.

Участникам экспедиции удалось собрать сведения только о трех мастерах-резчиках, работавших в Кенозере во второй половине ХIХ в. над узорным убранством прялок. Ни для кого резное дело не было основным занятием. Популярный резчик Иван Иванович Врагов (около 1841-1900 гг.), живший в деревне Тырнаволок (Тамбич-Лахта), изделия которого встречались во всех деревнях округи, был потомственным рыбаком.  Другой прялочный мастер Петр Пугачев (1850—1919 гг.) всю жизнь строил мельницы в кенозерских и каргопольских деревнях. Его ученик по ремеслу резьбы прялок, вальков, украшению узорными порезками ткацких станов  Прокопий  Прокопьевич Завьялов (1887- 1967 гг.) из деревни Зихново был деревенским плотником и обрабатывал землю, сеял хлеб, косил сено, кормил скот и до коллективизации разводил выездных лошадей.

Мастеров было немного на всю огромную  Кенозерскую  волость. Однако число сохранившихся,  дошедших до нас резных прялок, изготовленных во второй половине ХIХ — начале ХХ вв. было огромно. В каждой избе кенозерских деревень было по две и более резных и полихромно раскрашенных прялок-лопат. По рассказам местных жителей прялочные заготовки, вырубленные из ствола толстых елей и их огромного корневища, постоянно встречаются в дальних, заросших вековыми деревьями лесах и по берегам лесных озер.

Экспедицией было отобрано и приобретено для музея более 50 прялок, небольшая часть из них была отправлена в Загорский музей-заповедник, где собраны прялки из всех губерний и областей страны. На большинстве прялок резной узор бесконечно варьируется, но основное впечатление о монументальном облике прялки сохраняется, настойчиво подчеркивается элементами декора, его строем постоянно.... Редко, но встречались резные прялки, где при сохранении традиционной формы, их узор поражал своей необычностью. На плоскости лопасти в технике выемчатой резьбы были исполнены изображения Великой Богини в позе одарации, с широко разведенными, поднятыми к небу, к огромному солнечному диску руками, а также разветвленного древа жизни, и других, не менее древних символов языческих верований. Все мотивы резного узорочья, техника исполнения трехгранно-выемчатой резьбы и форма кенозерской прялки указывали на то, что в озерных деревнях экспедиции наряду с вышитыми узорами удалось найти неизвестные ранее, древние по истокам, мотивам орнамента на деревянных резных изделиях — памятники местного искусства края. Однако полного научного удовлетворения эти находки не принесли. Слишком поздними по времени изготовления были все предметы украшенные резьбой. Кенозерские прялки, собранные экспедицией, например, были изготовлены не ранее второй половины ХIХ в.

В самом конце экспедиции в притворе часовни деревни Горбачиха был найден…переносной церковный стол ХVII в. с резными выступающими ручками (сохранилось только резное подстолье с большим вместительным ящиком — рундуком). 

Подстолье, XVII в.

Торцовые и боковые стороны подстолья были заполнены резными киотцами. Врезанные вглубь доски  киотцы с арочным верхом предназначались, очевидно, для размещения здесь небольших минейных живописных или медных литых икон. Верхние доски обвязки подстолья были богато украшены лепестковыми, лучевыми, вихревыми и спиральными розетками. Подобные церковные столы широко использовались в церковном обиходе ХVII в… Кроме того, такие столы были предметами мебели в архиерейских домах и в больших просторных кельях игуменов монастырей. Церковный стол ХVII в., обнаруженный в деревенской часовне, возможно, был изготовлен кем-то из кенозерских мастеров. На это указывает сходство приемов выемчатой резьбы и ряд одинаковых с кенозерскими прялками мотивов орнаментики… Подстолье —  уникальное произведение  церковной  мебели  ХVII столетия. Уникально оно, прежде всего потому, что сохранилось церковной мебели крайне мало... В часовнях Кенозера на протяжении  долгого времени оно использовалось во время редких служб и престольных праздников как переносной престол. Вместительный  рунлук подстолья при этом служил местом хранения свеч, подсвешников, кадил и иной утвари необходимой для проведения укороченных служб и молебнов священников в многочисленных деревенских часовнях Кенозера.

…Музеефикация, реставрация и музейная каталогизация произведений, собранных Кенозерской экспедицией, растянулась на долгие десятилетия. Только в 2006 г., т.е. через 43 года, в Государственном Русском музее в Петербурге была подготовлена выставка «Народное искусство Каргополья» и был издан сборник статей, посвященных большей частью произведениям деревенских мастеров  Кенозера. Вместе с тем, за почти полувековой период исследователи народного искусства неоднократно обращались к коллекции Кенозерских изделий резного дерева, предметам, украшенным цветочной росписью, тканым и вышитым подзорам, полотенцам, расшитым платкам, кокошникам и сарафанам. В частности, изучались и неоднократно публиковались кенозерские резные прялки, которые не встречаются нигде в Каргопольском районе, кроме деревень  Кенозера. В классификации предметов народного искусства они были выделены отдельно в раздел «Прялки  кенозерского типа», а их открытие было приписано нашей Кенозерской экспедиции (О.В. Круглова). Со временем и народное искусство Кенозерья, сама обширная озерная волость была определена как исторически сложившийся регион, где реликтово сохранились и продолжали интенсивно развиваться древние пласты русской художественной культуры. Но это не так. Кенозерская резная прялка, например, форма и декор которой не получил распространения в Каргопольском уезде, между тем, была широко распространена, часто встречается под названием «пудожская», например, в окрестностях г. Пудожа и в ближайших к г. Олонцу деревнях. В узорном строе, в браных и вышитых двухсторонним швом тканях, напротив, много общего с тканями Каргопольского района, с искусством мастериц, живших в деревнях на реке Онеге и ее притоках.

Искусство кенозерских мастеров народного искусства, во всех его видах и материалах было творчеством, тесно связанным с историей края, с жизнью и бытом сельского и городского населения — этого обширного земледельческого района, называвшегося в разные исторические эпохи  Каргопольем,  Каргопольским  уездом и  Каргопольским  районом. Торговые дороги, местные ярмарки и торжки, порой кардинально меняли направление художественных связей отдельных волостей, влияли на вкусы и пристрастия мастеров, определяли их выбор техники резьбы, вышивки...

Культура этой огромной земли прошла многовековой путь развития. Она знала подлинные взлеты, достигла вершин в иконописи, деревянной скульптуре, иконостасной резьбе и, вместе с тем, вплоть до ХХ в. сохранила особый, подлинно фольклорный колорит, местные стилистические особенности во всех проявлениях и видах самобытного художественного творчества.

Примечания:
1. Из сборника «Культурное и природное наследие Европейского Севера», ПГУ, Архангельск, 2009.
2. См. статью Н.В.Тарановской и О.В.Алексеевой на аналогичную тему.
3. Иллюстрации - из сборника «Народное искусство Каргополья», ГРМ, С.-Пб, 2006
4. Статья  сокращена.