М.И.Мильчик,
г.Санкт-Петербург

ИКОНЫ прп. АЛЕКСАНДРА ОШЕВЕНСКОГО XVIII-XIX вв.: преемственность в развитии архитектурного образа основанного им монастыря
В «северных письмах» мне известны всего три сюжета, где наряду с преподобными подробно изображены сначала деревянные монастырские ансамбли (это по преимуществу иконы XVII-нач. XVIII вв.), а затем сменившие их каменные: это иконы основателей Александро-Ошевенского, Нило-Столбенского и Антония Дымского монастырей. Причем на некоторых образ монастыря занимает столь значительное место, что и сами и иконы иногда именуются как «Обитель преподобного». Однако даже среди них иконы с преп. Александром Ошевенским, бесспорно занимают первое место, потому что на многих из них с исключительной подробностью, тщательностью и достоверностью представлен архитектурный ансамбль монастыря, и не только он сам, но и его местоположение. Отмеченное обстоятельство и побудило меня в свое время сосредоточить особое внимание именно на анализе изображения в иконах этого, уже давно не существующего деревянного монастыря; что позволило разработать вместе с Ю.С.Ушаковым его графические реконструкции. Теперь же, анализируя поздние иконы, по преимуществу XIX в., появляется возможность сопоставить изображенный на них уже каменный ансамбль с дошедшим до нашего времени монастырским комплексом.
Почти все деревянные строения монастыря просуществовали до 6 мая 1706 г., когда монастырь почти целиком сгорел от молнии (уцелели лишь игуменская келья и часть ограды с западной стороны), после чего там стали возводить главным образом каменные постройки.

В следующем, 1707 г., был заложен каменный двухэтажный Успенский собор (главный престол освящен в 1734 г.) с южным приделом «над гробом» во имя прп. Александра Ошевенского (освящен в 1712 г.) и северным во имя прп. Кирилла Белозерского (освящен в 1714 г.). (Строительство второго этажа и пятиглавого завершения было закончено только в 1758 г.; перед входом в собор в 1774 г. была построена небольшая паперть и над ней — каменная же колокольня, позднее завершенная деревянным шатром.) Южнее — новая деревянная пятиглавая Никольская церковь с трапезной (освяшена в 1709 г.); к западу от Успенского собора - двухэтажные  настоятельские кельи (1752 г.) и вокруг монастыря  восстановленная  в 1771-72 гг. деревянная ограда с наугольными башнями и тремя воротами.
Александро-Ошевенский монастырь в XVIII-XIX вв.
Схематический  план. Обмеры Ю.С.Ушакова, 1975 г.
1 - Успенский собор (1797-1758 гг.)
2 - rолокольня (1774 г.)
3 - дерев. Покровская церковь (на месте Никольской)
4 - Святые ворота (1830-1836 гг.)
5 - братская трапезная (пер. пол. XIX в.)
6 - братские кельи (1823)
7 - колодец
8 - настоятельская келья (1838)
9 - стены и башни (1830)
10 - Никольская часовня у моста (XIX в.)

Вот как описан монастырь в переписной книге Каргополя и уезда 1712-1713 гг.: «...в том монастыре две церкви, одна древянная с трапезою Николая Чюдотворца, другая не достроена же, каменная, в той церкви вновь три службы: одна Успения пречистыя Богородицы, вторая прп. Кирилла Белозерского чюдотворца, обе не освящены, третья прп. Александра Ошевенского каргопольского чудотворца, освящена.

Кругом того монастыря ограда древяная, у той ограды четыре башни небольших; в тое ограде девять келей древяных, да келья больнишная, да две кельи, одна хлебная, другая поваренная. И всего двенадцать келий...». Наконец, кирпичная ограда вместе со Святыми воротами и надвратной церковью во имя святителя Николая (освящена в 1834 г.) были построены в 1828-1831 гг. (фото 1).
Фото 1.
Прп. Ал-р Ошевенский с дерев. монастырем.
Икона пер. пол.  XVIII в.
(дата предвар.)		 Фото 2.
Прп. Ал-р Ошевенский с
дерев. монастырем.
Икона вт. четв. XIX в.
Тем не менее, в XVIII в. и даже в начале XIX в. иконописцы, писавшие образ преподобного с монастырем, продолжали ориентироваться на прежние образцы, не стремясь отразить складывавшийся новый облик монастыря. Это относится к трем поздним памятникам с изображением деревянного монастыря — иконам, созданным через много лет после пожара. Первая икона хранится в Карельском музее изобразительных искусств (фото 2), вторая — в Архангельском областном краеведческом музее (фото 3) и третья — в музее-заповеднике «Коломенское» (фото 4).
На второй иконе показана кирпичная кладка стен и башен, но еще деревянные Святые ворота. Характерно, что копируя «образец», иконописец повторил конфигурацию прежней, деревянной ограды, «заменил» дымники на кирпичные трубы, показал две шатровые церкви и колокольню между ними, но оказался уже не в состоянии правильно передать систему бочек и кокошников на храмах. На обеих иконах по-прежнему обозначены характерные признаки местоположения монастыря: река, мост через нее (у него есть даже перила), предмостная часовня (на фото 2), хозяйственные постройки за монастырскими стенами и даже некоторые признаки ландшафта. Правда, на первой иконе иконописец, показал Святые ворота со стороны реки, совместив, таким образом, две точки восприятия монастырского ансамбля.

 Икона из музея-заповедника «Коломенское» (фото 3) отличается от других икон обобщенно-условным изображением монастырского ансамбля.
Фото 3.
Прп. Ал-р Ошевенский с дерев. монастырем.
Икона нач. XVIII в.
Храмы выделены лишь своими шатрами, увенчанными главками. Даже колокольня показана без яруса звона и колоколов, а стену ограды прорезают высокие прямоугольные и круглые окна, к тому же их украшает орнамент, а сама же ограда в правой части разомкнута и как бы продолжается за пределы иконной доски. Надстройка над Святыми воротами имеет надвратную церковь. Рядом с Успенской церковью возвышается столпообразный храм, в действительности никогда не существовавший (малая же главка, скорее всего, обозначает придел прп. Кирилла Белозерского). Скорее всего, иконописец копировал другую икону этого извода или использовал прорись, повторив лишь общую композицию оригинала.

 Четвертая икона, хранящаяся в музее истории религии (фото 4) и относящаяся уже к первой половине XIX в., как бы фиксирует момент перехода от деревянного к каменному монастырю.
Фото 4.
Прп. Ал-р Ошевенский с каменно-дерев. монастырем.
Икона пер. пол. XIX в.
Она повторяет многие признаки основного извода уже знакомой нам иконографии монастыря: он изображен с восточной стороны, от реки; показаны мост через нее, предмостная часовня. Ограда попрежнему  деревянная,  многоугольная в плане (кирпичные стены и башни были построены в 1830 г.). Справа — белокаменный Успенский собор, восьмерик которого увенчан пятью маленькими главками: тут иконописец явно не справился с передачей пропорций. За ним — каменная же колокольня, но завершающаяся деревянным ярусом звона и шпилем. Слева — деревянная Никольская церковь, отстроенная первой после пожара. Она крыта бочкой с пятью еле заметными главками. Остается не вполне ясным, как они располагались на бочечном покрытии. Деревянные же Святые ворота увенчаны шпилем. Здесь, в отличие от более ранних икон, иконописец старается придерживаться одной точки зрения на монастырь — с северо-востока, со стороны Чурьеги. Скорее всего, эта икона была написана незадолго до начала строительства каменной ограды, то-есть в 1820-х гг. Надпись же на обратной стороне «1845 годъ» не обязательно фиксирует год создания этой иконы, которая стала последним и уже далеким «воспоминанием» о деревянном монастыре.

 Следующие три иконы, происходящие из Ошевенской волости, с изображением каменного монастыря (фото 5, 6, 7), относятся к середине - второй половине XIX в..
Фото 5.
Прп. Ал-р Ошевенский с каменным монастырем.
Икона серед. XIX в.		 Фото 6.
Прп. Ал-р Ошевенски с каменным монастырем.
Икона вт. пол. XIX в.		 Фото 7.
Прп. Ал-р Ошевенский с каменным монастырем.
Икона пер. пол.  XIX в.
Они представляют монастырь с юга — со стороны Каргопольской дороги (Ошевенского тракта), в проекции, приближающейся к аксонометрической. Ограда каменная, прямоугольная в плане, каковой она стала в 1830-х гг., ее фасад декорирован полуциркульными нишами. Пятиглавый Успенский собор с высокой ярусной колокольней показан перед северным пряслом. Купольная надвратная церковь и Святые ворота под нею решены в характерных классицистических формах. С запада и востока внутренний двор формируют каменные же келейные корпуса (в западном располагалась трапезная палата).

Последние две иконы восходят к одному образцу или прориси. У них совпадает даже такая подробность, как тщательно прорисованная ограда, частично заслоненная холмом, на котором стоит преподобный. (На самом деле ни в самом монастыре, ни в ближайшей его округе нет и не было никаких всхолмлений.) Таким образом, иконы, следуя в общих чертах сложившейся иконографии Ошевенского монастыря, зафиксировали реально существовавшие тогда и частично дошедшие до нас его основные строения.

Видно, что иконописец, придерживаясь характерной для поздних панорам точки зрения — с птичьего полета, достоверно передал особенности архитектуры всех монастырских строений: четырехколонного портика Святых врат, колокольни, увенчанной куполом со шпилем и т. д. В этих иконах уже появились явные признаки прямой перспективы и приемы, широко применявшиеся в XIX столетии при создании видовых панорам. Здесь, без сомнения, сказалось влияние гравюрных листов с изображением монастыря к сожалению, не сохранившихся до нашего времени.

Однако существуют по крайней мере две литографии 1834 и 1881 гг. (фото 8), на которых монастырь представлен почти так же, как на иконах.
Фото 8.
Прп. Ал-р Ошевенский с каменным монастырем.
Литография втор. пол. XIX в.
 Скорее всего, именно они служили образцами для иконописцев, но все же вопрос о том, какое изображение было первичным для данной редакции иконописной панорамы монастыря, остается открытым.

Проведенный анализ позволяет не согласиться с выводом Э.С.Смирновой о том, что изображения монастырей в ряде икон «северных писем» — это «плод творчества художника», что «в них передан не точный вид данного комплекса, а общий образ северного монастыря» На самом деле они передавали с разной степенью подробности архитектурные типы и своеобразие основных построек, как и главные особенности местоположения. Создавали обобщенный и в тоже время вполне конкретно-узнаваемый образ конкретного монастырского ансамбля. При этом надо иметь в виду, что иконописцы не писали с натуры и потому на иконах не следует искать точной фиксации реального ансамбля. К тому же, как это уже было показано, иконописцы с разной степенью подробностей часто повторяли образцы, не стремясь соотнести их с натурой. Потому-то определить степень достоверности изображения как монастыря в целом, так и отдельных храмов, невозможно без привлечения иных источников.

Иконописцы же XIX столетия, продолжая в основном придерживаться сложившейся еще в XVII в. иконографической схемы, стремились, как правило, узнаваемо точно запечатлеть реальную архитектуру монастыря. По существу, теперь такого рода иконы можно было бы отнести к иконописной видописи.

Рассмотренные здесь поздние иконы прп. Александра Ошевенского с изображением каменного монастыря, который в руинах дошел до нашего времени, отличаются высокой степенью достоверности в передаче особенностей ансамбля, включая и его регулярный план, а потому могут сравниться лишь с многочисленными иконами, изображающими каменный Нило-Столбенский монастырь.


Примечания:
1. Мильчик Михаил Исаевич - кандидат искусствоведения, профессор, член Союза архитекторов России, зам. директора Петербургского НИИ "Спецпроектреставрация", член Советов по сохранению культурного наследия Министерства культуры РФ и Правительства С.-Петербурга.
2. Из Сборника «Актуальные проблемы изучения и сохранения архитектурно-градостроительного наследия исторических поселений» (Москва - Каргополь, 2016) с материалами 13-й международной научно-практической конференции, Каргополь,  12-15 авг., 2015 г.
3. С небольшим сокращением.
4. Иллюстрации - из статьи.
5.. Библиография опущена.

Вернуться на страницу ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА РУССКОГО СЕВЕРА.