В.А.Зайцев,
канд. философских наук, Архангельск

МОНАСТЫРСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ
ДВИНСКОЙ ЗЕМЛИ
фрагмент из книги "Беломорский Север"

В период распространения христианства на Руси монастыри строились в южных районах, где наиболее рано сложились предпосылки к проникновению новой веры в сознание людей...

В XII-XIII веках монастырское строительство сосредоточилось в центральных районах, наиболее страдавших в ту пору от татаро-монгольского ига. Захватнические походы татар создали для развития монастырского строительства не только политические и социально-психологические условия, но и экономические предпосылки: враг опустошил огромные территории, уничтожив либо согнав население с нажитых мест. На этих пустых местах и строились монастыри.

Однако, по мере того как формировалось Московское государство, свободных земель становилось все меньше и меньше: росло число светских феодалов, увеличивалось количество монастырей. И здесь, в центре Руси, начался тот же самый процесс, что и на юге: захват под монастырские владения крестьянских земель. Но такая политика порождала в народе антимонастырские, а в конечном итоге и антиклерикальные тенденции. Интересы монастырей сталкивались и с интересами феодалов, да и сами обители - новые и старые, крупные и мелкие - не раз вступали в стычки между собой. Все это вместе взятое положило конец строительству монастырей в центральных районах Российского государства.

Начало создания монастырей на Русском Севере

В XVI и первой половине XVII века центр монастырского строительства переместился на Север. Однако начало монастырской колонизации Беломорского Севера - это XIV-XV века.

В XIV веке приток русского населения в Двинскую землю - так с этого времени стало называться Заволочье - усилился. Особенно острая борьба за овладение Севером развернулась между Новгородом и Москвой. И оба стремились утвердить свое могущество путем строительства монастырей, используя их и для утверждения власти, и для освоения бескрайних северных просторов.

Одним из первых построенных здесь монастырей стал Михайло-Архангельский. Точная дата его возведения неизвестна, но есть основания считать, что монастырь возник не позднее XIV века.

В XIV веке на Беломорском Севере появился еще ряд монастырей. Это Лявленский на Северной Двине, Кевроло-Воскресенский на Пинеге, Муромский на Кольском полуострове, Кирилло-Челмогорская пустынь в окрестностях Каргополя и Строкинская пустынь, на месте которой позднее вырос каргопольский Спасский мужской монастырь. В следующем веке были основаны Соловецкий, Александро-Ошевенский и еще пять монастырей. В XVI-XVII веках, когда Беломорский Север стал центром монастырского строительства, на его территории возникло 47 монастырей, а всего к XVIII веку здесь существовала 61 обитель.

Три вида монастырского общежительства

По-видимому, монастыри вначале возникали как скиты, затем они превращались в пустыни, а те в свою очередь становились «полными» монастырями, или, как принято их называть, монастырями общежительными. Это различие было обусловлено тремя видами монашеского жительства: скитским, или жительством в одиночестве; пустынным, то есть жительством малым коллективом; и наконец, жительством в большом коллективе. Указанная выше последовательность не была обязательной, нередко одна из ступеней «выпадала» и скит, например, сразу превращался в общежительный монастырь.

В монастыри шли люди разных категорий. Были и религиозные фанатики, искавшие уединения от мира, были и те, кто под сенью монастырских стен искал спасения от тягот эксплуатации. Были люди, пришедшие в обитель не по доброй воле, а по воле властей или влиятельных родственников. Иные принимали монашество, стремясь использовать монастыри в политических целях.

Скиты, основанные отшельниками, как правило, были недолговечны. Зато монастыри, созданные предприимчивыми людьми, жаждавшими самоутверждения, со временем становились крупными обителями.

Как же протекал процесс монастырского строительства конкретно на Беломорском Севере? Обратимся к нескольким наиболее характерным примерам.

Александро-Ошевенский монастырь и его «дочки»

На юге Беломорского Севера в XVI веке особой популярностью пользовался Александро-Ошевенский монастырь, построенный веком раньше. Его основателем стал крестьянский сын Александр Ошевен, постриженик Кирилло-Белозерского монастыря. Александр по совету отца, переселившегося в Каргополье, пришел на реку Чурьюгу и здесь, в сорока верстах от Каргополя, основал пустынь. Земли, на которых она возникла, принадлежали новгородской боярыне Настасье. Эта боярыня выдала Никифору, отцу Александра, грамоту на заселение слободы и на владение окрестными угодьями...

Основанный Александром Ошевеном монастырь не стал крупным, поскольку каргопольский край был по тем временам довольно плотно заселен, земли разобраны боярами и крестьянами. Но определенную роль Александро-Ошевенский монастырь сыграл: он положил начало монастырскому движению из каргопольского края дальше на Север.

Постриженик этого монастыря сын священника Чекуевского прихода Кирилл в начале XVI века основал вблизи деревни Чекуево на Онеге Сырьинский монастырь, один из монахов которого, Нифонт, «удалился из обители на озеро Кожу, построил там часовенку и одиноко подвизался, проводя время в трудах и молитвах». На месте этой пустыни другой монах, Серапион, в 1599 году основал Кожеозерский монастырь.

Еще одной ветвью Александро-Ошевенского монастыря стал основанный на Онеге в середине ХV века Кенорецкий монастырь (имеется в виду, конечно, Кенский Пахомиев Спасо-Преображенский монастырь – М.З.). Из истории этого монастыря известно, что здесь принял монашество основатель одной из крупнейших северных обителей Антоний Сийский.

Антониев-Сийский монастырь

Антоний, до принятия монашества Андрей, родился в 1478 году в Кехте близ Архангельска в семье зажиточного новгородца. В детстве получил «научение книжное» и был обучен «иконному писанию». Немногим более тридцати лет от роду, овдовев, Андрей пошел в монахи. Он принял постриг с именем Антония в Пахомиевском кенорецком монастыре, откуда затем ушел, взяв с собой двух монахов. Около речки Шелексы монахи построили небольшую обитель. Туда постепенно стали стекаться другие монахи. Но монастырскую братию начали гнать со своей земли обеспокоенные ростом монастыря местные жители. «У последних явилось опасение, что, когда существование обители утверждено будет княжеским словом, иноки наделены будут разными угодиями в ущерб им, коренным обитателям, и они стали гнать от себя иноков». Пришлось монахам после семилетнего пребывания на Шелексе покинуть облюбованное место. Они обосновались на берегу Михайловского озера около реки Сии, впадающей в Северную Двину.

Место это было выбрано не случайно. Михайловское озеро оказалось обильным рыбою. Полуостров, омываемый озером, представлял собой прекрасный луг. Не было тут недостатка и в лесных угодьях. Здесь монахи и построили в 1520 году монастырь, получивший название Антониев-Сийский.

Но дела у Антония и тут поначалу не ладились: начавший приобретать известность монастырь неожиданно сгорел. Причина пожара станет ясной, если иметь в виду, что до возникновения Антониева монастыря все угодья: и рыбное озеро, и земля с прекрасным лугом, и леса, богатые пушным зверем да дичью, принадлежали местным крестьянам. Стало быть, и холмогорские крестьяне, как и шелекские, разгадали замыслы «преподобного» и поэтому решили уничтожить монастырь и прогнать монахов. Но, проученные в свое время шелекскими крестьянами, монахи прибегли к помощи светской власти. Окрестные крестьяне были усмирены и вскоре стали крепостными Антониев-Сийского монастыря.

Антоний был человеком деятельным, энергичным, обладал незаурядными организаторскими способностями. Монастырю нужны были немалые средства для содержания братии, и он заботился о приобретении угодий для обители. Около 1541 года подал челобитную великому князю всея Руси Ивану Васильевичу с просьбой пожаловать на монастырское строение Моржегорскую слободку с соляным колодцем. В 1544 году двинской сотский В.А.Бачурин по повелению великого князя отвел Сийскому монастырю «круг его лесу, и пашен, и лугов, и озер, и всяких угодий на три стороны от монастыря, к Емце, да к Сие, да к Ваймуге по три версты в длину, а на четвертую сторону к Каргополю всяких угодий, и лесу, и пашен, и озер на пять верст». Земля эта князем была обелена, т. е. освобождена от налогов и пошлин.

Часть угодий была пожалована монастырю, иные были приобретены купчими или пожертвованы. В результате Антониев-Сийский монастырь стал одним из крупнейших феодалов на Севере. Ему принадлежали большие земельные угодья, соляные варницы по Двине и на Беломорском побережье, рыбные ловли на Кольском полуострове.

Соловецкий монастырь и другие

Монастырская колонизация Двинской земли шла не только с юга на север, но и с севера на юг. На севере отправной ее точкой стал Соловецкий монастырь.

В 1429 году два монаха Валаамского монастыря, Савватий и Герман, добрались до Соловецкого острова и основали там у Секирной горы скит. Через шесть лет они вернулись на материк, чтобы запастись продуктами питания и в первую очередь солью. Однако случилось непредвиденное: Савватий умер. Герман один не решился возвратиться на Соловки. В 1436 году он встретился с монахом Зосимой, которому и рассказал о Соловецком острове и о6 основанном там ските. В этом же году Зосима и Герман прибыли на Соловки и стали искать место для постройки монастыря. Старое, где находился скит, не устраивало монахов, видимо, потому, что были трения с кемскими крестьянами, претендовавпгими на эти земли. В двенадцати верстах от старого скита Зосима и Герман заложили обитель, которая со временем превратилась в крупнейшую не только на Севере, но и в России - Соловецкий монастырь.

Вскоре после его основания к Зосиме и Герману стали примыкать другие монахи. Построили церковь. Добились утверждения монастыря новгородским архиепископом. Из Новгорода прислали игумена, а через некоторое время игуменом утвердили Зосиму. Зосима съездил в Новгород, добился того, что новгородское вече своей грамотой дало Соловецкому монастырю право владеть Соловецким и другими соседними островами. Богатые новгородцы дали монастырю несколько участков земли с рыбными и другими угодьями. В 1465 году Зосима перевез останки Савватия в Соловецкий монастырь, добившись провозглашения Савватия святым и, по мнению церковных историков, «увvличив через это еще более религиозное обаяние Соловецкого монастыря среди окрестных жителей».

В XVII веке из Соловецкого монастыря вышли основатели других монастырей - Елеазар, Иов, Диадор и другие. Первый из них в 1633 году основал на одном из островов Соловецкого архипелага - острове Анзер монастырь, получивший название Анзерского. Второй еще ранее, в 1614 году, основал на реке Ущелье, в мезенском крае, Ущельский монастырь. Монах Диодор, выходец из онежских крестьян, основал в 1620 году монастырь на Юрьевых горах в каргопольском крае. Каждый из этих монахов получил к своему имени соответствующую добавку - Анзерский, Ущельский, Юрьегорский.

В 1478 году произошло значительное событие: Новгород потерял свою политическую самостоятельность и был присоединен к Москве. В ее подчинение перешли все владения Новгорода, включая Двинскую землю. Огромные земельные владения бояр были переданы в фонд государственных, черносошных, земель. Северные крестьяне стали государственными, они были избавлены от эксплуатации светских феодалов. В северных деревнях сложилось выборное крестьянское самоуправление.

После того как Двинская земля вошла в состав Русского централизованного государства, единственными феодалами, непосредственно закрепощавшими и эксплуатировавшими крестьян Беломорского Севера, стали монастыри и крупные церковные иерархи - новгородский и московский митрополиты, позднее - Московский и всея Руси патриарх, а с образованием Холмогорской и Архангельской епархии - архиепископ Холмогорский и Архангельский. Монастыри и высшие церковные иерархи стремились расширять свои владения за счет крестьянских и государственных земель. Делали они это самыми различными способами.

Усиление и расширение монастырей

На примере Красногорского Богородицкого монастыря (находится близ пос. Пинега в Арх. обл. – М.З.) можно проследить, как монастыри приобретали земли, а затем закрепощали крестьян.

В 1604 году основатель монастыря вдовый священник Мирон, в монашестве Макарий, поставил крест на месте будущей обители. А через год вместе с неким Ионой поставили келью и часовню, еще через три построили церковь. В 1609 году в монастыре уже жили три монаха и три работника. Монахи стали привлекать на закрепленные за монастырем пустующие лесные земли крестьян, которые, взяв землю в аренду, селились на ней. Так постепенно возникали деревни - вотчины монастыря. Потом монастырь сам стал брать землю в аренду у тех крестьян, которые не были от него зависимы и имели земельные наделы. Обитель также давала крестьянам под заклад срочные суммы на приобретение пахотной и сенокосной земли, постройку дворов и другие нужды. В случае, если крестьяне не могли в срок возвратить ссуду, закладные земли, дворы и даже целые деревни становились собственнggтью монастыря. Так за счет ростовщичества богател, превращаясь в крупного северного феодала, Красногорский монастырь. К XVIII веку он имел в девяти деревнях дворы, которые стояли на земле, приобре-тенной у крестьян за неоплаченные долги. В этих дворах содержалось более двухсот голов домашнего скота. К этому времени монастырю принадлежало несколько деревень, мельниц, морские промыслы на Новой Земле и на побережье Белого моря, множество других угодий.
 
По милости московских государей продолжали расширяться угодья Антониев-Сийского монастыря. При Иване Грозном был увеличен участок монастырской земли, «от монастыря в сторону Сии и Хоробрицы было отведено земли в длину по шесть верст, к Емце на пятнадцать, а к Каргополю на пятьдесят верст». Вся монастырская земля была освобождена от налогов. Игумену и монахам выдали специальную грамоту о неподсудности их никому, кроме самого царя. Этой же грамотой монастырские слуги и крестьяне целиком передавались в ведение и под суд игумену Антониев-Сийского монастыря.

Такая милость Ивана Грозного по отношению к монастырю имела свои причины. Во-первых, почитателем Антония Сийского был убитый отцом царевич Иван, и царь, оказывая внимание этой обители, замаливал свой тяжкий грех перед богом. Была и другая причина. К тому времени значительно окрепла мощь Соловецкого монастыря, во главе которого длительное время стоял противник Ивана Грозного - Филипп (Федор) Колычев. Чтобы ослабить влияние Соловецкого монастыря на Севере, требовалось укрепить в качестве противовеса ему какой-либо другой северный монастырь. Выбор пал на Антониев-Сийский, уже бывший в ту пору довольно крупным феодальным хозяйством.

В XVII веке возросло не только экономическое, но и политическое значение Антониев-Сийского монастыря. Этому в значительной мере способствовало то обстоятельство, что в 1599 году сюда по приказу Бориса Годунова был сослан и пострижен в монахи под именем Филарета боярин Федор Романов, отец будущего царя Михаила Романова, родоначальника династии российских самодержцев.

Сийский игумен Иона благосклонно отнесся к Федору Романову, и эта милость была щедро оплачена. В начале XVII века Речь Посполита, вступив в войну с Россией, одержала временную победу. Захватив Москву, польские интервенты посадили на престол Лжедмитрия I. Создавая себе опору, новый «государь» стал искать поддержку в лице бояр, сопротивлявшихся при Борисе Годунове упрочению единого русского государства. Вспомнил и о6 опальном Романове. Освободив из заточения, Лжедмитрий I назначил его митрополитом Ростовским. Сийский игумен тут же воспользовался связями с Федором Романовым и обратился к ставленнику польских захватчиков - Лжедмитрию I за подачкой. Признание монахом новой власти было оценено и по-царски вознаграждено: Сийский монастырь получил разрешение продавать ежегодно в Вологде не десять, как это было раньше, а шестнадцать тысяч пудов соли; из Вологды монастырь мог теперь свободно вывозить на север хлеб и другие товары и торговать ими беспошлинно.

В 1619 году Филарет Романов был возведен в сан патриарха. Не забыл бывший узник Антониев-Сийского монастыря благосклонности игумена Ионы, назначил его своим наместником в патриаршей десятине на Севере. Десятина эта включала в себя церкви и монастыри около Холмогор, Архангельска, Кевролы и Мезени. Сам же Сийский монастырь находился в десятине новгородского митрополита. На игумена монастыря как патриархом, так и новгородским митрополитом возлагалась обязанность собирать церковную пошлину в пользу патриарха и новгородского митрополита. Он также был наделен правами следить за почитанием церкви на вверенной ему территории и наказывать нарушителей порядка. Таким образом, Антониев-Сийский монастырь получил большую церковную, юридическую и политическую власть.

Не был обойден царской милостью и Кожеозерский монастырь, в стенах которого в разное время пребывали крупные представители феодальной знати Русского государства. Отсюда и огромные вклады этих людей в монастырскую казну. На эти деньги Кожеозерский монастырь приобрел большое количество пахотной и сенокосной, причем лучшей, земли, разные доли в речных и озерных тонях, соляных варницах, различные угодья в виде мельниц, амбаров и других строений в окрестных деревнях.

Монахи из всего умели извлечь выгоду. После смерти князя Ивана Сицкого, постриженного в Кожеозерском монастыре по приказу Бориса Годунова, игумен Авраамий обратился к царю Михаилу с просьбой о пожаловании монастырю за «ежегодное торжественное поминовение князя» реки Кожи, впадающей в одноименное озеро. Царской грамотой в 1617 году эта просьба была удовлетворена: Кожа отдана монастырю «на вечное поминовение князя И. Сицкого» и местным жителям в этой речке рыбу ловить запрещено.

Год от года богател Соловецкий монастырь, ставший к концу ХV века одним из крупнейших северных монастырей. Великий князь московский Василий III дал ему «несудимую» грамоту, по которой монахи и принадлежавшие монастырю крестьяне были освобождены от гражданского суда (за исключением уголовных преступлений). Право суда над крестьянами было предоставлено настоятелю, сам же настоятель находился в непосредственном подчинении великого князя. Эту грамоту в 1541 году подтвердил и Иван Грозный. В результате Соловецкий монастырь получил феодальную самостоятельность как в экономическом, так и в политическом отношении.

Крепостничество для монастырей

Монастыри Севера были не просто крупными феодалами-землевладельцами, но и единственными крепостниками в этом крае. Так, в XVII веке Соловецкий монастырь имел более пяти тысяч душ крепостных крестьян, Кийский к концу этого века владел 4537 крепостными, в Антониев-Сийском монастыре в 1764 году насчитывалось 3333 крепостных. Имели крепостных и другие монастыри. И все эти сотни и тысячи людей жестоко страдали от гнета своих хозяев - помещиков, облаченных в монашеские рясы.
 
В подчиненных им вотчинах монахи творили полнейший произвол. В.Верюжский в книге «Афанасий, епископ холмогорский, его жизнь и труды» рассказывает о том, как приказчик Соловецкого монастыря Варсонофий в Сумском посаде тиранил не только монастырских, но и государственных крестьян. Он «напрасное безвинное биение без всякого милосердия чинил, и от тех его смертных побоев... два человека умерли». Унежемского приказчика того же Соловецкого монастыря Дамаска «крестьяне поймали... на блудном деле». Монах, «ведая свою вину, выборного целовальника заколол до смерти ножом, а двух... крестьян ранил до полусмерти». Как же отнеслась к этому поступку Дамаска монастырская администрация? Дамаск был отозван в монастырь, а тяжело раненные крестьяне брошены в «смертную тюрьму», «биты, дабы умерли скоряе, дабы не было явных свидетелей». br>ККроме крепостных крестьян северные монастыри эксплуатировали труд так называемых половников - крестьян, бравших у монастырей землю в аренду и работавших на ней за половину урожая. Использовали монахи и трудников, то есть крестьян, работавших в монастырях по найму. Например, в 1678 году во владении Сольвычегодского монастыря было 88 половничьих дворов; во владении Николаевского коряжемского монастыря - 265 таких дворов. В конце XVII века в Крестном монастыре на Кий-острове работало до 200 трудников. Много трудников было и в других монастырях, например, в Красногорском, Сийском.

Сопротивление монастырям

Монастырское строительство на Севере не отвечало интересам широких народных масс. Его развитие приводило к постоянным конфликтам между монастырями и крестьянством. Уже говорилось о том, что крестьяне Шелексы прогнали Антония Сийского со своей земли и не дали ему основать там монастырь. Аналогичные выступления крестьян против монахов были и в других местах.

В частности, известно, что кемляне, узнав о поселении Савватия и Зосимы на Соловецком острове, к этому «отнеслись весьма недоброжелательно». Чтобы остаться на острове, монахам пришлось применить против крестьян физическую силу. Но крестьяне не отказались от своих намерений прогнать монахов с Соловков. «Жители поморья, - пишет один из историков Соловецкого монастыря, М.Григорьевский, - несмотря на то, что острова были отданы «в вечное» владение монастырю, продолжали свои посещения острова и ловили рыбу, высказывая угрозу разрушить монастырь и изгнать ино-ков». Столкновения монастырской братии с крестьянами напугали монахов, и игумен монастыря Зосима был вынужден обратиться за поддержкой в Новгород.

В житии Диодора Юрьегорского приводится такой факт: когда Диодор, желая основать монастырь около Кенозера, поставил келью, местные жители прогнали его, так как боялись (и не без основания), что со временем их земли отойдут в пользу монастыря.

Вот еще не менее яркий пример такой борьбы. В самом начале XVII века некий монах Симон пришел в урочище Волмах (на речке Кичменьге). Сначала Симон жил отшельником. Затем к нему пришли «иноки», и он решил основать здесь монастырь. Симон пошел в Москву за царской грамотой на землю, леса и т. д. и получил ее. Царь пожаловал Симону с братией земли, леса, воды и прочие угодья на десять верст во все стороны. Окрестные крестьяне увидели, что угодья, которыми они доселе пользовались, ускользают из их рук. И они начали борьбу против монахов. Построили монахи церковь- крестьяне сожгли ее. Монахи построили вторую церковь. Крестьяне пришли к Симону и потребовали отдать им жалованную грамоту, чтобы уничтожить ее и прогнать монахов. Симон не сдавался. Тогда крестьяне убили его. «Рассказы о6 озлобленном отношении окрестных обывателей к строителям монастырей из опасения потерять земли и угодия нередки в древнерусских житиях», - пишет В.О.Ключевский в «Курсе русской истории».

Иго монастырского владычества нередко вызывало организованный протест крестьян. Так, в 60-х годах XVI века крестьяне Сийского монастыря отказались подчиниться монастырской братии. На стороне крестьян против монахов выступил и священник емецкой церкви Харитон. Для подавления крестьянского выступления в Сийский монастырь были посланы войска во главе с царским чиновником.

В 1574 году восставшие крестьяне Ростовского селения Шенкурского уезда сожгли Клоновский монастырь.

В 60-х годах XVII века недовольство крестьян Красногорского монастыря «вылилось в открытое неповиновение монастырским властям». Дело кончилось тем, что монастырские власти вызвали войска, которые и подавили выступление крестьян.

Выступали и крестьяне Верколы против Артемиево-Веркольского монастыря.

Крестьяне Клещепольской волости на протяжении ряда лет боролись с Кожеозерским монастырем, отстаивая свою независимость и свои земли от посягательства монахов. Выступления крестьян этой волости отмечались в конце 60-х годов XVII века. Борьба, длившаяся более 30 лет, закончилась поражением крестьян-клещепольцев.

В 1670 году против Кожеозерского монастыря выступили крестьяне села Турчасово. Это выступление тоже закончилось поражением крестьян. Но особенно решительно против этого монастыря выступили в 1732 году крестьяне селений Янгорского и Кривого пояса. Собравшись «с оружием в руках, с рогатинами и с пищалями», они не позволили монастырскому наряднику с трудниками расчищать подсеки. Подавить этот протест удалось лишь с помощью царских войск.br>ББорьба крестьян против монастырей неизбежно порождала в народе антицерковные взгляды и настроения, что способствовало формированию на Беломорском Севере прочных антиклерикальных народных традиций. Да и сам образ жизни монахов способствовал поддержанию в народе антицерковных взглядов.

Образ жизни монахов

Жизнь за счет крестьян, половников и трудников обеспечивала значительной части монахов условия для паразитического существования. По мере того как монастыри богатели, монашеская жизнь для большинства монастырской братии утрачивала свой аскетический смысл. В монастырях процветали обжорство, пьянство и распутство. Христианский принцип всепрощения покаявшихся грешников поощрял такой образ жизни. Исторические документы засвидетельствовали немало тому примеров. В частности, церковные историки отмечали, что жизнь некоторых иноков Никольского (Николо-Корельского. - В. 3.) монастыря... далеко не соответствовала идеалу аскетической жизни. Состав братии оставлял желать много лучшего. Так, сам архимандрит Анто-ний «объят был всегдашним пьянством». Иеродиакон Лебедев оказался болтуном, кляузником, «бесчестным человеком» и «нетрезвого жития»; монах Филарет за «нетрезвое житие» был наказан даже плетьми.

Процветало пьянство и в других монастырях. Ревизия, произведенная в Трифоно-Печенгском монастыре в конце XVII века, отмечала, что из числа четырнадцати здешних монахов лишь два-три вели подобающий образ жизни. Житие остальных один из ревизовавших монастырь священников назвал «пьянственным»: одни, по его словам, вели «житие совершенно пьянственное», «мало с кабака сходили», другие «пили хмельное питье в пьянство, только не всегда».

«Кожеозерские строители, - пишут церковные историки, - делали в своем монастыре, что хотели. Они распоряжгвсь монастырским имуществом совершенно произвольно. При этом пьянство их и другие пороки были обычным явлением. В особенности это нужно сказать о строителях Исаии и Андронике». Андроник, по-видимому, был человеком столь безнравственным, что монахи вынуждены были подать на него жалобу церковным властям. В ней они обвиняли Андроника в произволе, пьянстве и распутном образе жизни.

Распространено было пьянство и среди монахов Николаевского коряжемского монастыря. «Для водворения дисциплины в монастыре были употребляемы суровые меры, от духовной консистории было разрешено игумену штрафовать замеченных в пьянстве лиц из братии, как бывало в XVI-XVII вв., цепью на сутки, на три дня и на неделю». (В числе казенных монастырских предметов упоминается в 1590 году «чепь с ошейником людцкая да трое железа ножные да трое ручные»).

Паразитизм и порождаемые им нравственные пороки, бытовавшие среди монастырской братии, были чужды трудящимся, они вызывали у них отвращение к монахам-тунеядцам. А это в свою очередь наносило удар по православию, вызывало у трудящихся скептическое отношение к его вероучению, способствовало развитию свободомыслия.

В среде монашествующих в противовес обжорству и распутству была и другая крайность: религиозные фанатики умерщвляли в монастырях, пустынях и скитах свою плоть в полном смысле этого слова. Например, некий пустынножитель Андрей, монах Соловецкого монастыря, жил в маленькой пещерке на Соловецком острове 58 лет, питаясь только травой. Другой монах этой обители, преподобный Дамиан (он же впоследствии Диадор), однажды ушел из монастыря в глубь острова и провел там 40 суток, тоже питаясь одной травой. Правда, такое воздержание едва не стоило ему жизни: нашли фанатика крайне изнуренным. Кожеозерский монах Никодим, уйдя из монастыря, поселился в одиночестве в Хозьюгской пустыни и добывал себе пищу в лесу и реке Хозьюге. «Рыбу, впрочем, он вкушал не прежде, как та начинала разлагаться. В первое время из обители приносили еще молоко, но преподобный отказался вскоре и от него». Такой образ жизни довел преподобного до того, что у него начались галлюцинации. «Однажды, - говорится в его житии, - преподобный Никодим шел за водой. Вдруг его взору представляется женщина, лежащая на берегу речки, в красном одеянии. Преподобный ударил жезлом по женщине. Вместо женщины оказалось гнилое дерево!».

А внутри монастырей...

Аскетизм, доведенный религиозными фанатиками до крайности, не мог способствовать укреплению авторитета православия. Он был чужд реалистическому мировосприятию трудящихся. Образ жизни фанатиков не был привлекателен не только для «мирского населения», но и для разумно мыслящих монахов.

Укреплению народного антиклерикализма и развитию свободомыслия среди северян в определенной мере способствовали взаимоотношения между монахами внутри монастырей и между монастырями.

В каждой обители выделялась монастырская верхушка, часто состоявшая из представителей феодальной знати. Рядовые же монахи были в основном выходцами из крестьян. Таким образом, и внутри монастырей сохранялась классовая противоположность, хотя все монахи относились к одному, духовному, сословию. Рядовые монахи, как и крепостные крестьяне, подвергались эксплуатации со стороны монастырской верхушки и нередко сопротивлялись угнетению. Например, братия Кожеозерского монастыря неоднократно восставала против первого настоятеля этого монастыря Серапиона, не раз «изгоняла его из обители». Отголоски такой борьбы мы находим и в житии преподобного Диадора Юрьегорского. Там рассказывается о том, что в Юрьегорском монастыре рядовые монахи неоднократно выступали против основателя и руководителя монастыря Диадора.

И между монастырями...

Взаимоотношения между отдельными монастырями на Севере складывались как отношения между сеньорами и вассалами. Например, Антониев-Сийский монастырь выступал сеньором по отношению к приписанным к нему монастырям. Одним из первых был к нему приписан Емецкий женский монастырь, затем еще несколько небольших монастырей и пустыней. О6 отношении между Антониев-Сийским монастырем и ему подчиненными можно судить хотя 6ы по такому примеру. В начале 80-х годов XVII века игуменья Емецкого монастыря Софья обратилась к новгородскому митрополиту с жалобой на то, что Сийский монастырь захватил в свое пользование принадлежавшие женской обители «вотчины - пашенные земли и сенные покосы и всякие угодья, которые исстари пожалованы в девич монастырь во владение для прокормления» и взамен отнятых угодий «учинил для пропитания местным 23-м сестрам хлебный малый оклад по своей воле по осьми мер раздаточных по греблю ржи и ячменя на год... и тое их дачи не оставалось им в пропитание и на полгода - все меж двор в мире скитались и многие голодом помирали».

Нередко между крупными монастырями-феодалами разгоралась борьба за обладание собственностью менее крупных монастырей. Характерен в этом отношении пример с Пертоминским монастырем. Этот монастырь возник в начале XVII века. В 1621 году ему были отведены пахотные и сенокосные земли и разные другие угодья. При патриархе Никоне монастырь был в 1655 году приписан к Крестному монастырю и находился в зависимости от него двадцать лет. И все это время Соловецкий монастырь вел с Крестным монастырем борьбу за владение Пертоминской обителью. В 1674 году соловецкий архимандрит Макарий получил согласие от патриарха на владение Пертоминским монастырем, и лишь вмешательство двинского воеводы спасло его относительную независимость.
ППример Пертоминского монастыря характерен: таким, видимо, был удел многих монастырей, возникших в период завершения монастырской колонизации Севера. Отголосок той борьбы, которую вели малые монастыри за свою самостоятельность, можно найти и в житиях святых. Так, в житии преподобного Елеозара Анзерского есть описание борьбы между Анзерским скитом и Соловецким монастырем. Эта борьба привела даже к тому, что Елеозара соловецкие монахи поймали и посадили в темницу.

Крупные монастыри вели борьбу не только за подчинение себе мелких, но и за ликвидацию их, за прекращение монастырского строительства в зонах своего влияния, дабы не ослабевало экономическое могущество «сеньоров», не отвлекалась от них даровая рабочая сила. Но какой 6ы остроты ни достигала борьба между крупными и мелкими монастырями, все они по сути оставались феодалами-эксплуататорами.

Говоря о зарождении антиклерикальных традиций в сознании жителей Беломорского Севера, нельзя забывать и о другой стороне влияния монастырей на сознание северян. Монастыри являлись центрами пропаганды христианской идеологии на Севере. Первые северные монастыри были одновременно и первыми приходами для верующих христиан. Впоследствии монастыри явились инициаторами строительства приходских церквей на Севере. При их участии в ХV веке было построено 19 церквей, в XVI веке - 59, а в XVII столетии - 175 церквей. Таким образом, к началу XVIII века на территории Беломорского Севера действовало 255 приходских церквей, и все они, безусловно, так же как и монастыри, оказывали влияние на сознание северян, способствовали распространению православия. Но это влияние в значительной мере ослаблялось сложившимися в народе антиклерикальными традициями, скептическим отношением к духовенству, главным образом к монахам, к их образу жизни, их моральным качествам, что создавало благоприятные условия для развития свободомыслия на Севере.


Примечания:
1. Из книги В.А.Зайцева «Беломорский Север. Религия. Свободомыслие. Атеизм». Архангельск. Сев.-зап. книжное изд-во, 1983.
2. С небольшими сокращениями.
3. Разбивка на подразделы - ведущего сайта.
4. Библиография опущена.