СИНЯГОВСКИЙ Сергей Афанасьевич


С.А. Синяговский

СЕМАНТИКА КЕНОЗЕРСКИХ СВЯТЫНЬ

Особое место в сакральной географии Русского Севера занимает расположенное в юго-западной части Архангельской области Кенозеро. Веками изолированный от иновлияний, этот регион по сегодняшний день сохраняет древние черты в языке и культуре русских поселенцев, пришедших в эти места в XII—XVI вв. На Кенозере еще живы и документируются местным населением многочисленные объекты материальной и духовной культуры, синтезирующие в себе языческие и православные элементы.

Важнейшим элементом духовной жизни и предметом поклоне­ния кенозерцев были и остаются местные святыни: поклонные кресты, часовни, рощи и отдельные деревья, озера, ручьи, камни и другие ландшафтные объекты.

Места поклонения

Среди исследователей сакральной географии нет однозначного мнения на происхождение и назначение указанных мест поклонения. Так, А.А.Панченко называет их «деревенскими святынями» и относит к ним почитаемые ландшафтные объекты (и артефактического, и природного происхождения, не предусмотренные каноническим церковным приходом и в то же время играющие существенную роль в традиционной религиозной практике крестьянина). Другой исследователь, А.Б.Мороз, объекты, связанные в народном сознании с христианскими персонажами, событиями или культами, называет «сельскими святынями». При этом он указывает на их «народно-христианский характер» и особую систему почитания этих объектов. Известный исследователь Русского Севера Т.А.Бернштам почитаемые ландшафтные объекты: поклонные, памятные, росстанные и другие кресты, священные рощи и отдельно почитаемые деревья, камни и пр. — относит к «культовым местам». Она, в частности, указывала: «В традиционном обществе, независимо от уровня его религиозности (соотношение архаических и монотеистических воззрений), любое освоение пространства человеком означало его «культурную» сакрализацию, т. к. природное пространство имело в глазах традиционных носителей естественно-сакрализованное значение как «чужое», «нечистое» и т. п. место». Культурная сакрализация таких мест приобщала их к миру человека лишь отчасти, ибо они оставались «во владении и ведении» сверхъестественных сил. Под «культовым» местом Т.А.Бернштам понимает целевое освоение природного объекта че­ловеком; в таком случае оно могло маркироваться символами (на Кенозере это наличие ленточек на отдельных деревьях и в священных рощах). Как известно, у разных народов особым почитанием пользовались различные древесные породы, рощи из которых и выбирали в качестве культовых мест; например ельник и сосняк у финнов, карел, березняк — у хантов, березняк, ельник, кедровник — у манси, ельник и березняк — у ненцев.

В настоящее время на территории национального парка «Кенозерский», образованного в 1991 г. и включающего в себя две крупные водные экосистемы Кенозеро и Лекшмозеро, находится более 100 почитаемых местных святынь, объединенных в более чем 30 культовых мест. К ним относятся места бывших монастырей и пустыней, часовни, поклонные кресты, ручьи, озера, камни, деревья, кладбища.

Побудительная (ведущая) цель возникновения почитаемых ландшафтных объектов (культовых мест) могла быть различной: хозяйственно-промысловая — прекрасное пастбище, богатые охотничьи и рыболовные угодья (у всех народов); пограничная — освоение «чужого» пространства при поселении (финны, карелы); защитная — ограждение себя от злых духов на чужой территории (фин­ы, карелы, ханты) или от неугодных пришельцев; обретение духов — покровителей универсального значения (посредством различного рода пожертвований), часто объединенных с предками (все народы). Одной из разновидностей такого культового места были «поминальные рощи» и лесные кладбища — на культовом месте или рядом с ним (коми, финноязычное население запада Европы).

Отличительной особенностью почитаемых ландшафтных объектов в рассматриваемом регионе следует назвать:

Подавляющее большинство местных святынь Кенозерья создавалось в языческой или полуязыческой среде. Наиболее древними из них следует считать поклонные (обетные) кресты. По данным инвентаризации сейчас их на территории национального парка более 26. Датируются они кон. XIX — нач. XX вв., наиболее ранние относятся к XVIII в. В частности, поклонный крест у часовни Кирика и Улиты (Почозеро). В старину поклонными крестами на Кенозере отмечали различные места, имевшие какое-то особое значение: их ставили там, где сгорела часовня или упразднен монастырь, где кто-то убит молнией, у въездов на мосты, у перекрестков или развилок дорог — всюду, где считали необходимым осенить себя крестным знамением.

Исследователи не случайно считают поклонные кресты «детищами переходного периода от язычества к христианству». В.П.Орфинский, учитывая экстерьерный характер ритуала, предполагает преемственную связь между крестами и языческими идолами. Сближают такие кресты с язычеством и их близкие родственники — кресты намогильные, связанные эволюционно с домовинами — гробовищами в раннесредневековых курганах, намогильными домиками (срубцами).

Топография почитаемого места, как правило, складывается из священного объекта: камня, дерева, родника, водоема, колодца и сопутствующих ему часовенок и крестов. На Кенозере почти повсеместно центрами сакральных локусов являются часовни и священные рощи, реже водоемы, кресты, камни. Безусловно, наиболее значимыми из них являются часовни .

Часовни

Часовни являлись первыми на Кенозере беспрестольными храмами. Архитектурные формы кенозерских часовен скромнее и проще церковных. Все они клетские. Основной объем перекрыт двускатной кровлей с луковичной главкой, с запада примыкает звонница. Встречаются часовни и без звонниц, некоторые имеют крытые и закрытые галереи, встречаются и совсем небольшие часовни типа «крест». На границе Парка с Карелией и в рассматриваемом регионе нам встретились амбары-часовни, которые являлись своеобразными «реликвариями» для предметов религиозного культа и рассчитывались исключительно на экстерьерный ритуал. Часовни Кенозера создавались в языческой и полуязыческой среде фактически без контроля со стороны церковных властей. Их языческое проис­хождение подтверждают этнографические источники XIX— нач. XX вв., а также этнографические исследования последних лет. В связи с этим следует отметить такой элемент, который характерен для часовен Кенозера, как наличие пелен, обетных (или заветных приношений в интерьере часовен.

«Обетные», или «заветные», приношения — жертвы почитаемому месту — были и остались весьма распространенным явлением на Кенозере. Они тесно связаны с местными святынями. Такие жертвы могут приноситься как отдельными людьми, испрашивающими у святыни помощи в той или иной кризисной ситуации, так и всеми участниками праздника, посвященного определенной свя­тыне. Следует заметить, «обет» является своеобразным средством адаптации к жизненным проблемам и относится к одному из самых распространенных явлений в народном христианстве. «Обет», или «завет», является способом коммуникации с сакральным миром, он нес в себе закодированную информацию о несчастье, кризисе и был преимущественно ориентирован на «направляющую», а не благодарственную модель. При этом практика обетов соединяла символический и предметный способы контакта с сакральным миром.

Священные рощи и деревья

Неотъемлемой частью культовых комплексов Кенозера и Лекшмозера являются священные рощи и деревья . ТА.Бернштам называет их «поминальными». Кроме этого, относит сюда и лесные кладбища. ТА.Бернштам отмечает наличие священных рощ-кустов в бассейнах рек Кокшеньги и Сухоны.

К настоящему времени в среднем и верхнем Подвинье археологами, со слов местных жителей, зафиксировано 14 кустов, сведения о которых восходят к XIX в. Все они имеют ряд общих признаков, совпадающих с кенозерскими: смешанный характер дер­вьев (хвойные и лиственные), возвышенное место, маргинальное, южных направлений расположение относительно поселений, сак­ральное почитание (заветы, запреты и пр.). Правда, содержание последнего не одинаково применимо к различным кустам.

Аналогичная картина и на Кенозере. Почитание многих рощ и отдельных деревьев уже забыто местными жителями, и отношение к ним формируется как к комплексу святынь и почитается как особое культовое место. Например, в комплексе часовня—роща—крест почитается в первую очередь часовня, затем крест. При этом существует негласный запрет на вырубку и порчу деревьев в этом месте. Рощи и отдельные деревья маркируются, повязываются различного цвета ленточки, которые являются сигналами о принадлежности этого места к сакральному миру. Кенозеро выделяется количеством почитаемых рощ и деревьев — их более 30. Возраст самый различ­ный — от 100 до 400 лет, включая отдельные деревья. По данным инвентаризации священных рощ, проведенной Архангельской лесоустроительной экспедицией в 1996—1997 гг., священные рощи Кенозерского национального парка относятся к естественным насаждениям и по своему составу состоят из деревьев хвойных пород, в основном это ель, сосна, с примесью березы и осины более позднего возраста. По нашим наблюдениям, некоторые священные рощи могли высаживаться возле часовен. К ним относятся остатки священных рощ возле часовен в дд. Глазово, Рыжково, на Лекшмозерском погосте возле церкви апостолов Петра и Павла. Искусст­венную посадку священных рощ подтверждают этнографические наблюдения конца XIX в., проведенные известным исследователем Н.Н. Харузиным в Пудожском уезде. «...Как бы то ни было происхождение священных рощ в Пудожском уезде, во всех них, как в тех, которые посажены недавно, кроется несомненная языческая подоплека далекого от нас цикла верований, взгляд на святого, далеко отстоящий от взгляда христианского».

Н.Н. Харузин также отмечал, что постоянно процесс воздвижения храма сопровождался посадкой деревьев. «...До сих пор у пудожских крестьян сохранилась тенденция обсаживать вновь строемые часовни деревьями: если деревья принимаются, то значит угодник желает, чтобы его храм стоял в тени посаженных деревьев». Посадка деревьев вокруг нового храма знаменовала появление новой священной рощи, которая была «вторичной», производной от храма. Но схема их отношений могла иметь и обратный характер в том случае, когда храм (часовня) возводился в старой священной роще.

Этнографические источники конца XX в. отмечают случаи посадки священных деревьев на Кенозере: «Старик Харин заплатил деньги, чтобы в часовне была служба и крестный ход. Этот же старик садил и еловую святую рощу». Мы уже упоминали о запрете и недопустимости порчи деревьев в священных рощах. На Кенозере еще и сегодня бытует много локальных рассказов-преданий о разных людях, нанесших вред священным рощам, и о каре, которая их постигла. Василий Федорович Федотов (д. Тырышкино, Кенозеро) рассказывал, что несколько лет назад двое мужчин сру­били дерево в священной роще в д. Тырышкино. У одного из них вскоре слезли ногти на руках и ногах, а его помощника разбил паралич.

Камни

Как отмечалось выше, центрами сакральных локусов были и камни . Их относят к особой группе древних памятников и называют поклонными или культовыми и тесно связывают с язычеством. На территории национального парка нами отмечена только одна такая святыня, так называемый «Николин камень». Это большой гранитный валун с вогнутой чашевидной вершиной, расположенный в овраге за д. Мартыново (Лекшмозеро). Выемка с дождевой водой считается «божьим даром Николая Угодника» и является объектом культа. Сюда до сих пор приходят паломники, ставят свечи, оставляют денежные пожертвования, умываются «святой» водой. В месте, где находится Николин камень, ранее протекал ручей, который вместе с камнем почитался как святыня и составлял одно из культовых мест.

Бывшие монастыри и пустыни

Особое значение для местного населения имеют места бывших монастырей и пустыней, ранее располагавшихся в рассматриваемом регионе. Известно, что монастыри строились в особенном месте: гора, мыс, остров и пр. Такое соседство неординарного ландшафтного объекта с сакральным приводит к распространению сакральности и на природный объект, который становится священным сам по себе, вне связи с расположенным поблизости монастырем. После уничтожения последнего сохраняется культ соседних и культовых объек­тов. Так, на территории Кирилло-Челмогорского монастыря почитается яма, в которой, по преданию, располагалась келья св. Кирилла Челмогорского. Хергозерская Макарьевская пустынь (Макарьевский монастырь) как святыня известна более, чем Кирилло-Челмогорская обитель. В памяти местного коренного населения сохранился один из основных обрядов, который совершался большинством паломников в эту местность, — это заветное оползание озера, где располагалась пустынь, на четвереньках. Учитывая громадные размеры во­доема, его скорее обходили, чем оползали. В Макарьевской пустыни основной святыней считалось озеро, вода которого почиталась за святую и исцеляла. В обрядовый комплекс посещения этого культо­вого места входило омовение в водах озера, поклонение поклонному кресту, стоящему на мысу, посещение храма и пр.

В прошлом для жителей южной части парка кроме двух перечисленных обителей имела значение и Наглимозерская пустынь, основанная в сер. XVII в. В Наглимозерской пустыни дважды в год праздновался Николин день: 19 декабря (Никола Зимний) и 22 мая (Никола Вешний). Эти даты являются основны­ми днями паломничества жителей Лекшмозера, дд. Труфаново, Орлово в Наглимозерскую пустынь. При осуществлении паломничества почитались местные святыни: Николин камень, Николин крест, поставленный на месте сгоревшей часовни, и конечно же придел Николая Чудотворца церкви Неопалимой Купины в самой пустыни. При этом почитались и другие святыни, находящиеся на пути к пустыни, поклонные и росстанные кресты, почитаемые ико­ны, находящиеся в храмах Наглимозерской пустыни.

Культ поклонения иконам местных святых

На Кенозере выделяется особая группа местных святынь, связанная с традиционным религиозным каноническим обрядом. Анализ посвящений церквей и часовен, приходов, располагавшихся на территории, позволяет выделить группу святых, в которую обязательно входят местные каргопольские и северно-русские святые (Александр Свирский, Александр Ошевенский, Кирилл Челмогорский, Макарий Унжеский, Пахомий Кенский, Зосима и Савватий Соловецкие), Богородичные иконы (Тихвинская, Казанская, Владимирская, Неопалимая Купина), Николай Чудотворец, а также Георгий Великомученик. Лекшмозерский и Хергозерский приходы содержали посвящения Илье Пророку, свв. Флору и Лавру. Источники отмечают особо почитаемые иконы. Так, жители Лекшмозерья почитали икону Тихвинской Божьей матери в церкви Ильи Пророка в Думино. При этом храм Ильи Пророка упорно называли церковью Тихвинской Божьей матери. По реке Кене в Кенорецком приходе почиталась чудотворной — не только местными, но и соседних губерний жителями — икона вмц. Параскевы, для ее почитания издалека приходили «на 9-ю пятницу». В бывшей Наглимозерской пустыни особо почитался образ св. Николая больших размеров, стоял на отдельной скамье перед иконостасом в посвященном ему приделе, «говорят, современный Тимофею» (основателю), т. е. XVII в., но около 1860-х гт. «подновлен». Наряду с этой иконой почиталась икона Богоматерь Неопалимой Купины, Тихвинской Божьей матери («в серебряной раке..., венец и цата позлащены»). В часовне близ Кенского монастыря почитались «старые образа» и «живописный» образ преп. Пахомия Кенского и Антония Сийского; в Челмогорской пустыни — образ преп. Кирилла («порядочного письма»); в бывшей Хергозерской пустыни — чудотворный образ преп. Макария («принесен основателем... невелик»).

С культом почитания икон и святых подвижников на территории региона тесно связаны различные реликвии, находившиеся ранее в культовых местах. К ним относятся раки над почившими под спудом мощами некоторых из основателей монастырей (Кирилл Челмогорский и Пахомий Кенский), иконы, принесенные ими, часто чудотворные, предметы. В бывшей Наглимозерской пустыни в особом шкафу хранились вещи ее основателя инока Тимофея — два железных пояса и кольчуга. С ними была связана интересная традиция: ночью перед днями памяти Николая Чудотворца (6 декабря и 9 мая) некоторые из богомольцев надевали вещи на себя и в них молились. Видимо, до пожара в 1800 г. в Кенском монастыре сохранялись ризы и посох преподобного Пахомия Кенского — основателя монастыря.

Все святыни, входящие в культовые места Кенозерья, тесно связаны друг с другом. Следует согласиться с Н.М. Теребихиным, усматривающим здесь пространственную взаимосвязь креста, часовни, рощи, обусловленную семантическим единством креста и дерева, восходящих к единому архетипу — прообразу «мирового» дерева.

Концепция «мирового» дерева соответствует Кенозеру как особому региону, во многом изолированному от иновлияний, сохраняющему и документирующему по сегодняшний день большое количество местных святынь не канонического происхождения. При этом эта группа святынь тесно связана с почитанием чисто христиан­ских реликвий.

Отмечая Кенозеро как особый сакральный регион Северо-Запа­да России, где существенную роль играют местные святыни, выделим одну из главнейших их особенностей — они были и остались важнейшей частью духовной жизни местного населения и повседневного обихода деревни. Они отвечали элементарным потребностям фольклорного сознания кенозерцев в целом, поэтому так тесно связаны с мифологией ландшафта и крестьянским бытом.

Кенозерские святыни следует отнести к особому типу ландшафтных и других объектов, созданных в народной полуязыческой среде на протяжении многовекового существования русских на этой территории. Святыни являются важнейшими элементами формирования культурного ландшафта национального парка и уникальными атрибутами религиозного мировоззрения местного коренного населения. Они нуждаются в самом пристальном изучении, сохранении и реставрации.

(из сборника «Кенозерские чтения. Материалы 1-й Всероссийской научной конференции». Архангельск. Правда Севера. 2003 г.)